Многое изменилось
Нас встретил настоятель Свято-Вознесенского храма – протоиерей Андрей Ушаков. Искренняя улыбка, светлые глаза, доброжелательность даже в жестах. Стало ясно – разговор будет долгим и вовсе не про купленную школу, точнее не только про неё. Сначала мы обошли территорию: от иконной лавки до голубятни, от старого храма до нового, от пекарни и трапезной до классов воскресной школы, от освященного камня в основание церкви до места, где будет построен настоящий православный детский сад. И всё это время мы говорили о православии, об истории одной из самых красивых церквей края, о детях и взрослых, которым нужна помощь и о том, почему люди стали чаще обращаться к Богу.
– Главного здания ещё не было, – рассказывает священник, – был маленький крестильный храм в честь князя Владимира, построенный покойным отцом Дмитрием Капрановым, первым настоятелем. Стояли стены нового здания, но строительство было заброшено. Между отцом Дмитрием и мной здесь было два настоятеля, но никто не мог договориться с заводом «Алтай-кокс». Но потом именно они помогли возобновить строительство и довести начатое до конца. Пристройка стояла, но внутри ничего не было. Работников, достраивающих храм, привлекли и для ремонта заброшенного здания. Сейчас здесь гараж, православная библиотека (примерно 1,5 тыс. книг – прим. ред.), воскресная школа, младшая группа воскресной школы, здесь же трапезная и мини-пекарня для наших нужд. Мы здесь печем просфоры, это специальный хлеб, который используется в Богослужениях. Трудятся у нас 38 человек, это люди, которые обеспечивают ежедневную работу храма.
– У вас много прихожан?
– Все прихожане делятся на несколько типов. Есть те, кто ходит каждое Богослужение, ревностные христиане, их не так много. Есть прихожане, которых мы видим только по воскресным дням, их немного больше – до 1,5% от всех жителей Заринска, и их тоже можно назвать возерковленными. Есть те, кто приходит только по большим праздникам – Благовещенье, Рождество, Пасха, Крещение Господне, они с трудом на территории храмового комплекса вмещаются. А есть так называемые захожане, которые ориентируются не на праздники, а идут в храм, если что-то случилось – поставить свечку. Это – практически все крещеные люди.
Практика важнее
– Как-то меняется отношение людей к храму, вообще к церкви?
– Да. В 2003 году в том маленьком храме у нас было свободное место в воскресенье. Сегодня у нас почти не остаётся свободного места в большом храме. Я думаю, что если построить большой собор в центре Заринска, то и его заполнят. Мы расположены на окраине. Строительство храмового комплекса начинали в 1992 году, тогда христианство «где-то там» было, нам пустырь и отдали…
А вообще, я думаю, и времена и люди меняются. Помните Библию, когда Моисей вывел из египетского плена евреев, он же их вел сразу в Израиль, на землю обетованную. А они возроптали, потому что во время пути были различные переживания, голод, холод. Они говорили: «Зачем всё это? Да, мы были рабами, зато у нас были котлы с мясом, мы были сытые, оБогретые, знали, где наш кров, а теперь ты нас неизвестно куда ведешь». Тогда Господь сказал Моисею: «Этих людей, которые родились рабами, нужно водить 40 лет по пустыне, пока не вырастет новое поколение, рождённое вне рабства. И вот этих – свободных – людей ты поведешь в Израиль». И сейчас то поколение, которое родилось без Бога, постепенно уходит, а рождаются люди, которые видят храм, купола, крест. Я сейчас иду по улице, не так, как это было в 90-х годах: пальцем никто не тычет в спину, не говорит: «Ой, смотри, поп пошел!». Сейчас всё религиозное нормально воспринимается. Мы уже 20 лет живем в нашем новом государстве, а пройдет ещё какое-то время, ещё лет 20, уже скорее тот, кто будет утверждать, что Бога нет, будет восприниматься, как несколько неадекватный человек. А не наоборот.
– Насколько я знаю, когда-то Андрей Ушаков был обычным светским школьником. Как вы пришли в религию?
– Да, я был обычным светским, советским ребёнком. Родился я в Казахстане, под Алма-Атой, в посёлке Сары-Озек. Церкви не было, только в Алма-Ате, а это 180 км, так что я даже не был крещённым. Октябренком был, пионером, всегда активно участвовал в общественной жизни, старостой класса выбирали, председателем совета отряда, членом совета дружины. Я даже успел вступить в комсомол. Учился хорошо, до 9-го класса был отличником. И всегда мечтал стать военным, наш поселок почти весь состоял из военнослужащих. После 11-го класса, в 1992 году, подал документы в Омское военное училище, поступил. Но именно в этот год начал разваливаться Советский Союз, закрывали военные училища и наше омское – тоже закрыли. Нас с другом в Новосибирск отправили, а когда узнали, что мы из Казахстана, велели ехать на родину. Я пытался сказать, что мои родители уже переехали в Россию, в Алейск Алтайского края, что вот сейчас они пропишутся, и я тоже скоро получу российское гражданство. Я принял присягу, прошел курс молодого бойца, проучился немного. Но домой нас вскоре всё-таки отправили. Из Алейска меня, получившего гражданство, сразу в армию призвали. Я служил в Севастополе, во флоте. А перед самой армией приехал из Казахстана человек, который давно хотел стать моим крестным, и мы пошли в храм покрестились, мне было 18 лет. И этот год стал переломным в моей жизни. Тот крестик, что я надел в 92-м году ещё не будучи человеком религиозным, я решил никогда не снимать. Когда пришел из армии первым делом пошел в храм. Однажды мама повела моего братишку (у него была врожденная грыжа) в храм к старенькому слепому священнику за советом. Пришла, рассказала свои впечатления. Во мне после этого что-то загорелось, я спросил: «А нужен ли священнику помощник?». Она сказала: «Наверное, нужен, он же там один, всё сам делает». Я решил, что завтра же пойду, попрошусь в помощники, родители были не против. Это было вечером, а ночью мне снится сон. Приходит ко мне сонм священников, все в золотых облачениях, я встаю на колени, а главный (сейчас я понимаю, что это был епископ) меня перекрестил, точно слова не помню, но смысл такой: благословляю тебя завтра идти в храм. И на следующий день я пошел в храм. Приняли, дали лопату, разгребай, подметай, кадило разжигай. Почитай, попой, тому поучись, нам нужен дьякон. Так и пошло. Тогда было такое время, что учились всему на практике. Я дополнительно поступил в АГУ, учился на историческом факультете заочно, на теологии. Совмещал работу с учёбой. Но больше мне, конечно, дала практика. То, что постигаешь, полезно. Сейчас я снова учусь, перешел на последний курс Московской духовной академии. В 95-м году, я стал священником, меня отправили в село Онгудай в Горный Алтай настоятелем. Вот уже 19 лет я священник.
Мечта детства
– У вас большая семья, трое своих детей, трое приёмных. Где случилась счастливая встреча с супругой?
– В июне было 20 лет нашей семье. 17 июня 1994 года мы с женой повенчались, будучи знакомыми 17 дней. Приехали мы в Романово из Алейска со священником служить. Она пела там, на клиросе, познакомились. Раз приехал, два, потом и предложил: неудобно далеко ездить, давай поженимся. Старшей дочери уже 18-й год, они с сыном в одном классе учатся, она с семи пошла в школу, он с шести. Данилу 15-й год. А на этом перекрестке (у крыльца храма – прим. ред.) состоялась встреча с дочерью. Привела девочку бабушка, сказала, что сын ее умер, сноха воспитывает. «Приехала, а та в запое уже две недели, а девочка сидела взаперти, вот я ее вытащила, пролежали в больнице с дистрофией, не знаю, куда ее девать? Поведу в детский дом». Я супруге предложил, давай возьмем ее – Аню – к себе на недельку, пока бабушка определится. Неделька, две, три, месяц. Уже прошло 10 лет. Ей было тогда два годика. Потом ещё двоих взяли.
– Вы ездили в Чечню. Как так получилось? И что изменилось в жизни, мировоззрении после этой поездки?
– Та мечта детства – военная – постоянно в голове присутствовала, никуда не уходила. И когда мне предложили попробовать свои силы в военном отделе барнаульской Епархии, я согласился. Это специальный отдел взаимодействия с воинскими частями и правоохранительными органами. В 2006-м году мне предложили поехать в командировку на несколько месяцев. Там находился в командировке наш алтайский отряд внутренних войск. Активных боевых действий тогда не велось, но стреляли... За время, что мы там были, два человека их алтайского отряда погибли... Это то место, где такое средоточение здоровых мужчин, цвет нации в одном месте. И оставить их без попечения, без научения, просто нельзя было. А там, где стреляют, душа более отзывчива к божьему слову, нежели где-то здесь в мирской суете, где можно провести время с супругой, девушкой, за бутылкой пива, перед телевизором. Там другие условия и есть больше времени подумать о своей собственной душе, тем более, когда видишь, что вот вчера человек находился рядом с тобой, а сегодня уехал на родину не так, как хотелось бы. После той поездки я стал больше заниматься военно-патриотической работой. Организовали лагерь, он более семи лет просуществовал, выезжали на сборы, на костре готовили пищу, зарницы проводили. Но один человек отошел от этого дела, а мне одному такое не потянуть, 100 детей всё-таки. Мы хотим с этого года возродить идею. В рамках краевой программы поддержки некоммерческих организаций выиграли грант, организация «Стимул» и мы хотим совместно запустить проект «Клуб Юный десантник» – подготовка к воинской службе подростков.
– Вы, как известно, и в решении вопросов наркомании и наркозависимости принимаете участие?
– Мы – наша община – явились инициаторами открытия первого в крае религиозного, точнее православного, центра для наркозависимых. Мы эту работу ведем совместно с главным управлением ФСКН. Центр работает первый год в Заринском районе. Чтобы он заработал, мы прежде открыли консультационные пункты в Новоалтайске, Бийске, чтобы люди, прежде всего созависимые, приходили и получали помощь, поддержку, совет. Занимаются в этих пунктах 2 человека из Новосибирской метрополии, которые прошли подготовку в реабилитационном центре Серафима Саровского. Нам не просто это с финансовой точки зрения, потому что ждать поддержки меценатов в этом вопросе нам, увы, не приходится. Как услышат о наркоманах, люди дистанцируются. Говорят: мы готовы помогать детям, престарелым, но не наркоманам. Кстати, один из таких людей, сам сказал: «Вот бездомным я готов помочь!». Я ухватился за идею. В селе Староглушинка мы купили пустующее здание начальной школы и сейчас организовываем там приют для бездомных на 35 человек.
Для так называемых бомжей там будет организовано четырехразовое питание, там будут двухъярусные кровати, тумбочка для каждого плюс дело, в основном сельское хозяйство, уход за огородом, за животными. Официального открытия не было, мы там сейчас делаем пожарную сигнализацию, но несколько людей мы уже набрали, они пока живут рядом в домах простых сельчан, наших прихожан, они же там – в здании школы – делают ремонт. Строим баню, вставили пластиковые окна, санузел, переоборудовали кухню, столовую. Следующим этапом у нас будет отопление. Нашим подопечным мы помогаем восстановить документы, пенсию. Кстати, одного из тех, кто должен был быть в нашем центре, уже забрали работником на пасеку.
Свет и радость
Наша беседа длилась несколько часов подряд. Например, в храме полушепотом Отец Андрей рассказал о плачущей иконе Божией Матери «Утоли моя печали». И о том, как прихожане со всего света, возвращаясь из отпусков, привозят в храм святыни. И о старинной иконе, случайно появившейся в храме:
– Приходит к нам однажды рыбак и говорит: «Я сегодня рыбачил, смотрю, плывет икона недалеко от берега – в заводи на Чумыше. Я ее выловил и вот вам принес». Мы ее просушили, немного отреставрировали и положили в центре храма. Через некоторое время забегает в иконную лавку молодая девушка и спрашивает: «Откуда у вас эта икона?». Мы ей рассказали. А она: «У меня бабушка была, она умерла, это была её икона. Мне соседи насоветовали, мол, нельзя, чтоб после покойника иконы оставались, надо ее выпустить в речку, чтоб она уплыла…». Сразу в храм её нужно было нести, у нас она и оказалась.
Ещё одно приятное впечатление – младшая группа воскресной школы с дневным пребыванием, которой в сентябре исполнится 3 года. 15 ребятишек, самой маленькой – Маше – 2 года, Алине – 2,5.
– Маленькая учит старшую подружку говорить. – рассказывает Наталья Шагаева, педагог младшей группы при воскресной школе. – Ярославе 7 лет, в этом году мы её в школу будем провожать. Часть ребятишек – дети работников храма, другие – дети наших прихожан. Есть и детки малообеспеченных родителей, которые только-только начинают воцерковляться. А прихожане, живущие поблизости, приводят сюда ребятишек на несколько часов, если им куда-то нужно отлучиться. Все с удовольствием посещают нашу группу, в том числе и потому, что это для деток и их родителей совершенно бесплатно. Три раза кормим и даже на вынос что-то даём. Вот вы нам сегодня конфеты привезли, мы им вечером раздадим. Родители рады, что разновозрастные детки учатся общаться, взаимодействовать, развиваться. За основу воспитания мы взяли стандартную садовскую программу и добавили православное слово. У нас есть и музыкальные занятия, и творческие, и ритмика, и общеобразовательные занятия. Они развиваются у нас как обычные дети, но плюсом идут: православная культура и причастие по пятницам. Новые детки быстро вливаются в коллектив. А есть и «старожилы», например, Настя, Ксюша и Савелий ходят в нашу группу уже три года.
Малыши нам с удовольствием позировали, показывали свои фотографии и рисунки, потом дружно мыли ручки перед полдником. Во всей этой милой суете было что-то очень открытое, светлое и радостное.
Перед отъездом, ставя свечу Богородице, подумалось: как же хорошо, когда люди занимаются любимым делом. И воспитатели воскресной школы, и строители, ремонтирующие крыльцо храма, и, конечно, Отец Андрей – батюшка, с которым так легко и приятно общаться. Хочется сюда вернуться, и когда-нибудь мы это обязательно сделаем.
Кстати
Главная Богородица Заринска
В левом приделе Свято-Вознесенского храма Заринска находится особо чтимая икона Божией Матери «Утоли моя печали». Эта та сама – «плачущая» икона, помолиться которой приезжают не только жители края. В 1999 году накануне праздника Сретения Господня икона «заплакала». Было это за два года до смерти первого настоятеля Вознесенской общины города – Димитрия Капранова. Сам отец Димитрий и заметил слезоточение нерукописной иконы. Он написал рапорт Епископу Барнаульскому и Алтайскому Антонию. Епархиальная комиссия исследовала необычное явление и причислила икону «Утоли моя печали» к числу местночтимых святынь.
В отчёте членов Епархиальной комиссии, осмотревшей икону, написано: «Икона Божией Матери новая, изготовленная в Софрино, вставлена в раму – под стеклом. Изображение многоцветное, исполненное литографически на бумаге, а бумага эта наклеена на древесно-стружечную плиту. Икона закрыта почти герметически… Стена, на которой висит икона, сухая. При всех вышеперечисленных обстоятельствах на лицевой стороне иконы явственно видны сквозь стекло следы потёков жидкого вещества… Мест истечения и потёков насчитано более десяти… Икону вынули из кивота – рамы, для более близкого обследования. При этом на поверхности иконы ещё явственнее обнаружены следы засохших потёков, как бы от воды. Особенно на поверхности лица Пречистой Владычицы – правая щека – как бы следы от слёз… Самый вид иконы умиляет… Мы видим в этом необычном явлении некий знак, явленный нам Богородицей и призывающий к покаянию и вере, к молитве и посту всех людей…».
И на самом деле, от этой иконы глаз не оторвать – завораживающая, нежная, сильная! И как утверждают прихожане храма – икона помогает всем просящим. К слову, «плакала» она не раз, например, когда Сербию бомбили…
На Алтае настоятель церкви выкупил помещение сельской школы 
Настоятель Дмитриевской церкви о Великом посте 
Они не брошенные, они «безмамные»! 
Человек может научиться всему, чему захочет. Пример тому – слепые