То, чем занимается гостья этого номера, трудно назвать стандартным словом «работа». Это целая жизнь – в полном смысле и во всех проявлениях: с горем и радостью, встречами и расставаниями, слезами и смехом, приятными и не очень неожиданностями, экстримом, обидами и достижениями…
Татьяна Арзамасова – старшая медсестра первого инфекционного отделения городской детской инфекционной больницы №2, «отделения брошенных детей» – так его часто называют… Это место, куда со всего города привозят не обязательное больных, часто просто никому не нужных, детей.
«Любименькая моя!»
– Расскажите о вашем отделении, помните первого ребенка, которого оставили на ваших глазах?
– Из своих 40 лет 17 я провела здесь. Наше отделение очень сложное, если девчата в других отделениях приходят на работу, им приходится вникать только в обычную работу, у нас иначе. Если и не выдерживают, уходят, то не работу, а глаза ребячьи, когда детишек оставляют.
Они говорят: Татьяна Александровна, все хорошо, но я не могу выносить детский крик. Да я и сама три раза писала заявление на увольнение, но каждый раз оно летело в мусорное ведро. Особенно страдают детишки, которых приносят не из детского дома, а из дома: 2-3 дня они просто кричат. Часто они не умеют элементарно кушать, процентов 70 знают только хлеб и все едят всухомятку, не понимают кашу, пюре или что-то еще.
Первого, которого оставили… За столько лет через нас прошло огромное количество детей, кто первый, кто десятый – очередность не помнишь, но ребятишек лица, их истории... Мальчишечку Максима, например, я никогда не забуду. Ему было года четыре, его сняли с новосибирской ветки на железной дороге, привезли сюда. Шустренький такой мальчик… Вот видно было, что как-то он бочком ходит.. Направили его на консультацию а глазную больницу на ул. Советской.
Я его повезла. Пока разговаривала с врачами, он обчистил у мужика карманы – вытащил у него из кармана две или три конфеточки (видать торчали, он их и вытянул), тот увидел, раскричался: «Мамаша, вы за ребенком не смотрите!». Я извинилась, пошла, купила конфеты, отдала. И вот сидим мы в очереди (а я была без спецодежды, в штатском), ждем, я Максима прижала к себе: «Все, сиди, никуда не уходи», – поругала его тихонько.
Выходят из кабинета и спрашивают: из детского дома кто? Я говорю: мы. Заходим, обследуемся, выходим, и тот мужик, у которого Максим конфеты вытянул, говорит: вы извините, ради бога, я не знал… Потом оказалось. Что Максиму мать бутылкой (он сам рассказал) выткнула глаз.
Внешне глазик был нормальный, немножко с бельмом, а нервы, видать, повредила: один глаз практически не видел, второй видел процентов 70%. Помню, утром меня всегда встречал: увидит, что иду, руки в стороны распластает, бежит ко мне по коридору: «Любименькая моя!». А когда спрашивала его: кем будешь, когда вырастешь? Он говорил: «Охранником, я куплю большой автомат, тебе куплю большой дом и буду тебя в этом доме охранять».
Не матери, не женщины!
– Почему дети к вам попадают?
– Потому что в Барнауле нет детприемника до 3 лет. Детей везут к нам, мы их обследуем, накормим (откармливаем, если надо), напоим, подлечим, а потом, когда они поправятся, наберут вес, когда им сделают необходимые документы, они отправляются в детский дом или возвращаются – к родителям (если те одумаются) или родственникам (бабушкам, дедушкам, теткам, дядькам), которые оформляют опекунство.
Кстати, в прошлом году большинство детей от нас ушли обратно домой, не обязательно к родителям, но, тем не менее. Раньше большинство ребят дорога в детский дом вела. Привозит их к нам, чаще всего, милиция или органы опеки (например, если мамку-одиночку посадили, а ребенок никому не ужен). Могут привести бабушки, дедушки, соседи, когда мать ушла, загуляла, а ребенок плачет. Бывает, что детей подкидывают. Привозят ребятишек и с мусорок, и со свалки, и с теплотрасс, и с частных домов, порой в таком состоянии – ужас…
Как они жили там? Я спрашивала девчоночку нашу, Ленку: что ты кушала? Она говорит: кашу варила, гречку. Я просила, как она ее варила, говорит: водички налила, высыпала крупу и ела… – Их матери хоть навещают? – Бывает! Порой осаду устраивают, со вторых этажей залазить в окна пытаются, воровать детей, когда мы их не пускаем. А что мы в свой адрес слышим порой! И фашистки, и черствые, и бесчувственные…
Одна мать, которая 4-х детей родила и всех бросила, заявила мне, что я не люблю детей, поэтому у меня всего одна дочка. Бывает, и караулят нас, волосы рвут. А не пускаем почему? Три дня ребенок кричал без мамы, только успокоился, она пришла – с глубокого бодуна, полу-вменяемая, потом он еще три дня орет, ничем его не успокоить. Так зачем ему сердце рвать? Не знаю, я таких матерей просто не могу понять, ни матерями назвать, ни женщинами.
– Вы говорите, что многие сотрудники уходят, потому что не выдерживают психологически, а вы тут уже столько лет…
– Кому-то же надо делать это! Вот мы все уйдем. И что тогда? Если я знаю, что какую-то пользу я могу им принести, как по-другому? Любить их просто надо. Проревешься порой в кабинете и идешь к ним тут же, играешь. Ребятишек, когда забирают – тоже часто плачем: к ним привыкаешь… И когда видишь, что он смотрит на мамку и даже ее не узнает, отталкивает ее, не хочет к ней, с каким мы сердцем отдадим ей этого ребенка?
Добрый Волшебник…
– В компетенции вашего отделения поступивших детей пролечить и накормить. Все остальное не предусмотрено, а значит, и не финансируется. Тем не менее, благодаря неравнодушным людям, у вас есть игровая комната, постоянно появляются новые игрушки, книжки… Как они находятся эти люди, кто они?
– Нам помогают очень многие, часто не говорят даже, как их зовут, я не знаю, где они работают, чем занимаются, но их такое количество! Есть человек, который несколько раз помогал, а потом я ему говорю: мне не удобно, вы хоть скажите имя свое, я даже не знаю, как в телефон вас записать – вы у меня записаны как «икс». Он говорит: запиши меня добрым волшебником. Так он у меня до сих пор в телефоне и записан.
Если что-то надо, набираю и говорю: давайте поколдуем маленько, то-то надо… Колдуем. И этот человек мне как-то сказал: Тань, не называй этих детей брошенными, мы же их не бросаем. И правда, помощников много… Теперь мы называем их «безмамными».
– А сейчас что-то конкретное нужно?
– Есть вещи, необходимые всегда, это продукты питания (соки, фруктовое, мясное пюре), средства гигиены (салфетки, памперсы, крема, шампуни, туалетная бумага, ватные палочки), мультики. Вот ДВД у нас сломался... А еще мы сейчас собираем деньги на сухожаровой шкаф, по-простому, «стерилизатор». Ребятишки же разные бывают: и ВИЧ-инфицированные, и с сифилисом…
Когда их привозят с улицы, несколько дней, пока делаются анализы, мы не знаем, с чем эти дети. Они кушают и посуда потом идет в общую обработку. А раз мы не знаем, чем они больны, надо их посуду как можно надежней обработать. А сухожаровой шкаф решил бы эту проблему.
Прежний уже давно пришел в негодность, сто раз его уже ремонтировали. И сегодня на него, кто сколько может несет, видите, что у меня есть (достает коробочку с рублевыми монетами, – прим. авт.) – это не последняя копилка, люди постоянно отзваниваются: Тань у нас такая-то сумма есть... Благодаря им я просто уверена, что хороших и отзывчивых людей больше, чем плохих и равнодушных.
Хочу на море!
– Помимо работы остается время на себя, на какие-то увлечения?
– Конечно! Я хожу в спортклуб, занимаюсь собой, в основном фитнесом, особенно люблю занятия с персональным инструктором – она выжимает из меня практически все, что можно, но это дает такие силы!
– А у вас есть мечта?
– Да. Хочу отдохнуть. Раньше я этого как-то не замечала, а сейчас… У меня даже к родственникам не получается выехать, они живут в предгорьях Алтая, в Солонешенском районе. Очень хочу, я на море ни разу не была.
– Что бы хотели сказать вашим сотрудницам в честь женского праздника?
– У нас очень хороший, слаженный коллектив, все постоянные, если и уходят девчонки, то, как правило, в декрет. Всю жизнь с ними «варишься» и мы как большая семья. Домой я прихожу только с дочкой пообщаться и переночевать – вся жизнь здесь, с девчонками. В каждой из них я уверена. Если они что-то делают, то на 100%. В эти праздничные дни хочу сказать: коль мне господь не дал семейного счастья, пусть все сложится у них.
В трудную минуту они меня поддержали, когда я осталась на улице с дочкой и я им благодарна. Я знаю, что и у них не у всех все в этом плане хорошо, у кого-то частично, кто-то вид делает... Желаю им семейного не то чтобы благополучия… взаимопонимания: чтобы их понимали и любили всегда.
К слову
Помощь «безмамным» детям нужна всегда. Если возникнет желание сделать доброе дело, лучше сначала позвонить Татьяне Александровне и узнать, что именно требуется в данный момент. Тел.: 89132502053.
Досье
Татьяна Арзамасова родилась 23 июня,1970 г., в п. Чапаевский (сейчас его уже нет), Солонешенского района. В 1989 г. закончила Барнаульское базовое медицинское училище, работала в окнодиспансере, КХВ (третья городская больница), затем пришла в Детскую инфекционную больницу. Начинала работать на посту, потом 10 лет отработала в процедурном кабинете, затем вступила в должность старшей медсестры. Воспитывает дочь.
Астахов поручил губернатору найти всех «гасановых» 
Ольга Ратушная, участница шоу для бывших заключенных: «На проекте я обрела желание жить» 
Михаил Гундарин: «Называть детство счастливым могут только взрослые»