И, к примеру, поездка из Павловска в Барнаул на общественном транспорте не воспринимается им как трансконтинентальное путешествие. Не то гены сказываются – все бабушки в роду «заживались» хорошо за сто годов (семейный рекорд – 115 лет!), не то военная закалка. Парнишкой уйдя в партизаны, он вернулся на «гражданку» в начале 50-х годов…
Взорвать любой ценой
Федор Прищепа родом из Полесской области Белоруссии. В сорок первом, когда началась война, успел окончить 8 классов. Из родной Чапаевки один за одним на фронт ушли все мужики. В свои пятнадцать Федор остался в семье за «хозяина» в окружении матери, бабушки и сестры, но на следующий год вырвался из «бабьего царства».
Все окрестные села в то время контролировали партизаны, частенько заходившие в Чапаевку за продуктами. Будучи знакомым с командиром одного отряда из Ельской партизанской бригады, Федор с еще несколькими сверстниками напросились в строй. И началась у Федора жизнь, которая со страниц книжек для подростков выглядит сплошной романтикой.
Впрочем, в нынешних воспоминаниях ветерана о первых месяцах «партизанщины» нет леденящих душу подробностей. Жили в лагерях среди болот (они окружали Полесскую область), перенимали у инструкторов азы взрывного дела; периодически «принимали» оружие и боеприпасы, которые на парашютах сбрасывали наши самолеты по ночам. Немцы в болота не лезли, но по железным дорогам шли вражеские эшелоны, и главной задачей партизан было «сбить» их с пути, или, как минимум, задержать продвижение подрывом полотна и ж/д мостов.
На партизанских тропах, благодаря «приближенности» к командиру отряда Антону Мищенко, Федору посчастливилось – как он сам говорит – увидеть легендарных командиров крупных партизанских соединений – генерала Александра Сабурова (Героя Советского союза), Сидора Ковпака и Алексея Федорова (оба – дважды Герои). Про товарищей по отряду Федор Васильевич вообще вспоминает с теплом и печалью, а «перевертыша» помнит только одного. Прибился как-то к отряду человек, рассказавший, что он летчик, бежал из плена, и ему поверили.
Некоторое время спустя тот самый Сабуров с небольшой группой, переодевшись в немецкую форму, нагрянули на разведку в одно село, многие жители которого, как оказалось, уповали на немецких «паночков», при которых жить будет хорошо. Одна из женщин кинулась к «паночкам» с письмом, которое ей прислал сын с просьбой передать «завоевателям». Сыном оказался тот самый летчик, изложивший на бумаге известные ему сведения о партизанах. Сабуров нарочным послал письмо Мищенко, и предателя казнили.
«Тот свет» – Порт-Артур – берег Желтого моря
После освобождения Белоруссии партизан «приписали» к армейским частям, обмундировали, «штатно» вооружили. Вскоре Федор в бою «поймал» два осколка, один из которых так и остался под сердцем. В том бою было очень много погибших, и Федор, боясь, что санитары не заметят его в груде тел, беспрерывно шептал: я живой, я живой… Как заклинание повторял эту фразу, когда по дороге в стационарный госпиталь заразился тифом: спасибо врачам – вытащили с того света и даже спасли ногу, которую хотели было ампутировать. Когда после излечения он в начале 45-го окончил ускоренные курсы младших лейтенантов в Тамбове, в воздухе уже пахло победой.
Однако Прищепе довелось еще повоевать с войсками милитаристской Японии, а из Порт-Артура попасть на Ляодунский полуостров. В родную страну он вернулся в 1953 году, демобилизовался «подчистую» в звании подполковника, на кителе которого блестели ордена Красной Звезды, Отечественной войны 1 степени и множество медалей. Впоследствии один из сыновей Федора Васильевича выбрал военную карьеру, дослужился до майора и погиб в Чечне в первую кампанию…
Пригоден для проживания?
В гражданской жизни, когда началось освоение целинных земель, отставной подполковник с товарищем семьями решили поехать в Рубцовск. Работал Прищепа и инструктором горкома партии, и секретарем райкома, и председателем колхоза в Чарышском районе, и на других постах, «между делом» окончив сельскохозяйственный институт. На одной из сельскохозяйственных служб дали Федору Васильевичу как одинокому человеку (жена к тому времени умерла, трое детей жили самостоятельно) избушку, из-за которой в последнее время все чаще ноет оставшийся в груди осколок.
Прищепа, являясь собственником 3/5 долей в 2-комнатном в тридцать «квадратов» домишке с совмещенным отоплением (старые трубы центрального и печка для реального тепла) без водопровода (колонка в 200 м. от дома), наивно полагает, что он нуждается в улучшении жилищных условий. Районная комиссия в сентябре 2009 г., обследовав дом ветерана, установила, что его фундамент, перекрытие, полы, внутренняя и внешняя отделка имеют 50% износа, а стены и все остальное – сорок. В результате дом был признан пригодным для проживания – после проведения капитального ремонта (кому его предлагается делать: 84-летнему инвалиду? – прим. ред.).
На учет как нуждающегося в улучшении условий Федора Васильевича не поставили еще и потому, что он и его вторая супруга обеспечены общей жилой площадью на одного человека более учетной нормы. А прокурор района счел, что дом ветерана «не отвечает установленным для жилых помещений требованиям», и увидел основания опротестовать отказ Павловского сельсовета в постановке Прищепы на учет как нуждающегося.
Вопрос застыл на месте, что подвигло Федора Васильевича лично обратиться в краевую прокуратуру. Ждет теперь, что дальше будет. Под внутренний аккомпанемент сомнений – может, он фронтовик «неправильный» или инвалид не настоящий: «ветеранскую» машину ему не дали, не найдя оснований для этого, теперь для нормального «дожития» оснований нет…
Нина СКОРЛУПИНА. АЛЕШКА И ДЕД 
«Сгоревшее» сердце. Война по законам материнской любви 
Супруги Резниковы пережили войну, поднимали целину, растят правнуков 
Истории любви: читатели АиФ поделились рецептами семейного счастья 
Волчий угол. Алтайский пенсионер о детстве в тылу