В семье по-деревенски звали его Паней. Он привык к этому имени, и как-то незаметно, уже к концу войны, когда он работал наравне со всеми в колхозе - все стали называть его Хапаней. Может от того, что он хорошо работал и выполнял норму быстрее всех, а может от того, что приходилось часто воровать (по-сибирски - хапать) в колхозе зерно, картошку, свеклу для своих голодных сестер и братьев.
Так и прижилась за Павлом Ротовым кличка - необидная и даже немного ласковая. Он к ней привык, как и привык каждый раз приносить домой все, что плохо лежало на его пути. Нрав был у Хапани смирный, он редко на кого обижался и добросовестно работал в колхозе «Юный пролетарий» трактористом после окончания семилетки и курсов механизаторов в Тальменке. В армии Хапаня служил исправно и был помощником у старшины роты. Начальство всегда хвалило образцовый порядок в каптерке второй роты.
Родители получали от командиров благодарности к праздникам за хорошее воспитание сына. На последнем году службы Хапаня приезжал в отпуск и в двух чемоданах привез гостинцы для многочисленной родни. Правда, один чемодан он затолкал в дальний угол полатей и наказал матери никому его не открывать до его возвращения со службы. Вернулся Хапаня из армии в аккурат разгара битвы в стране за целину.
В это время в деревню прибыл целый отряд москвичей-добровольцев. Как потом выяснилось, это были обитатели Бутырок, досрочно освобожденные для совершения комсомольских подвигов на целинных просторах Сибири. Среди горластых, но каких-то серых на лицо и неопределенного возраста комсомольцев, было и несколько девушек. В деревенском клубе - бывшей Покровской церкви, со снесенными в 30-е годы колокольней и крестами, стали жить целинники. Стояла ранняя весна.
Сосны и березы у клуба уже весело освещались солнцем, и сугробы стали проседать. Почти ежедневно в клубе были митинги и собрания, на которых призывали к битве за урожай, приезжавшие из города партийные и комсомольские активисты. По вечерам Хапаня, как и вся деревенская молодежь, приходили к клубу потолкаться, позубоскалить и послушать треп московских целинников.
Здесь и познакомился Хапаня с Валентиной. Свадьба была скромной из-за бедности родителей Хапани, да и время было весеннее - шла посевная, Молодоженам, как первой целинной семье, выделил колхоз небольшой домик на берегу речки Черемшанки. Валентина оказалась хорошей хозяйкой: в первый год завела куриц и посадила большой огород, спускавшийся крутым косогором к речке.
Теперь у Хапани был свой дом, двор с сараем и погребом - все, что надо для деревенской жизни. За три года семейной жизни Валентина родила сначала мальчика, а потом девочку. Хапаня обнес двор высоким забором и стала жить семья Ротовых, ничем не отличаясь от других в деревне, кроме одного - Хапаня еще с большим усердием продолжал носить в свой двор всё, что ему удавалось отвинтить, оторвать или просто подобрать на машинном дворе.
Каждую неделю он подходил к механику с одним и тем же задельем: - Михалыч! Слышь, ты бы мне новый инструмент выдал из кладовой! - Так, я же тебе на прошлой неделе уже выдал комплект ключей! - Понимаешь, сам удивляюсь - куда они подевались? Может, кто взял, да не отдает?! Ты, слышь, выдай, а то мне работать нечем. Механизаторы сердились, ругались и даже как-то хотели побить Хапаню за воровство, но никто и никогда не видел, как тот берет детали и гаечные ключи.
Делали даже эксперимент - на видном месте оставляли гайку или болт и дружно из всех углов следили. Украдет или нет? Гайка и болт исчезали, но никто не видел, когда их Хапаня прибрал к рукам. Двор Хапани был завален металлоломом и вполне пригодными запчастями и инструментом. На связках были гайки и висели ожерельями по стенам бани и внутри сарая. На крышах и чердаках стояли ящики с болтами, аккуратно уложены мотки проволоки, завернутые в промасленные тряпки какие-то детали.
Подрастающие дети пытались было играть с железками, но Хапаня быстро их отвадил и они, побаиваясь отца, больше не трогали его ценности. О странности Хапани знали в селе все - от детей до председателя колхоза. Многие механизаторы при поломках трактора или комбайна мечтали порыться в богатствах Хапани, но он никого не пускал в свой двор, который охраняли два здоровенных кобеля. Шло время, дети выросли и уехали учиться в Тальменку.
Навещали редко, а потом и вовсе обзавелись семьями и только присылали иногда письма. Валентина скучала, ездила сама к внукам, но их Хапаня не разрешал привозить. Может от скуки, а может от тоски по московским переулкам, Валентина все чаще стала выпивать - благо водки в магазине было полно. Когда вышел указ о борьбе с пьянством, в деревне паники не было, а всё из-за бетонной ямы с патокой, что использовали для подкормки скора.
Все быстро научились из этой патоки гнать отличный самогон, в том числе и Валентина. Хапаня не одобрял выпивки, и никто не видел его пьяным. (Может поэтому, мужики и не смогли подобрать ключик к его богатству). А дела в колхозе шли все хуже. Перестройка давала о себе знать громадным кладбищем сельхозтехники, выросшим за машинным двором.
После посевной, уже в последний год работы перед уходом на пенсию, как раз в год ГКЧП, Хапане в месткоме дали бесплатную путевку в Белокуриху на курорт. Он бы не поехал, да что-то последнее время сердце стало сдавать по утрам. За многие годы он никогда не уезжал из деревни больше, чем на один день и ночевал он только дома. А тут надо было уехать на 24 дня! Валентина собирала еще армейский чемодан, а Хапаня, по привычному маршруту - веранда - баня - сарай - погреб - чердак, обходил свои владения и проверял богатство.
Перед отъездом он долго давал наказ жене - никого во двор не пускать. Валентина соглашалась, но глаза как-то отводила все в сторону. - Пропьет, ведь все, паразитка, - думал Хапаня, отправляясь на автобус. И точно! Как только Хапаня уехал в свою Белокуриху - Валентина, выпив у соседки Зотихи первачка из патоки, отправилась на машинный двор. Трактористы и комбайнеры, закончив посевную и как следует отгуляв на празднике «Красной борозды», собрались в курилке.
Они решали сложную проблему, которой их наградил председатель - как гнать самогон из патоки, в которую вылили бочку солярки? Отравятся они от такого самогона или нет? Появившаяся Валентина отвлекла от мрачных мыслей и объявила, что Зотиха только что выгнала из вонючей патоки первую партию, которая ничем не отличается от классической самогонки. Уж кто предложил отпробовать зотихиного самогона и угостить им Валентину в обмен на запчасти - сейчас трудно выяснить. Но все дружно поддержали предложение, скинулись по трояку и на К-700 с телегой отправились к дому Хапани.
Пока Валентина наливала у Зотихи в банку самогон, мужики быстро грузили Хапанино богатство. Кобели отчаянно лаяли и даже выли, закрытые в бане. Все добро не вошло в огромную телегу и решили сделать еще один рейс. Заведующий складом машдвора был почти в обморочном состоянии - он такого богатства не видел со времен застоя, да и то в районной сельхозтехнике.
Были тут самые дефицитные гидрошланги, цепи, ремни, свечи и даже два новеньких движка от поливальной установки «Фрегат», которая так и не работала, купленная еще пять лет назад. На другой день, проспавшись, Валентина осмотрела двор, и решила остатки вывезти на свалку, а оставалось еще много - трактористы забраковали запчасти к комбайнам «Коммунар», который уже сорок лет не выпускался.
Оставшегося металлолома хватило на целую телегу, которую Валентина раздобыла у соседа, приехавшего с фермы на обед. Отвезла она все это добро в Калашников яр за деревней, где была свалка. Жарким июльским днем Хапаня возвращался с курорта. Он плохо отдыхал, радоновые ванны ему не помогали, и сердце все так же сдавливало, особенно когда он вспоминал о своем доме.
Прямо с автобуса, не заходя в дом, он сразу прошел в сарай. Все стены были голые, и по углам не было ящиков. - Пропила, - прошептал тихо Хапаня и медленно опустился на крыльцо сарая. Здесь и нашла его Валентина, уже посиневшего и холодного. Хоронили Павла Ротова многочисленные родственники. На могиле поставили скромную деревянную пирамидку со звездочкой. Но уже на следующее утро после похорон, кто-то положил на могильный холмик огромную с отколотыми зубцами чугунную шестерню от старой мельницы. Так она и лежит там до сих пор.
Об авторе
Рассыпнов Виталий Александрович. Родился в селе Сорочий Лог Первомайского района Алтайского края в 1945 году. Доктор биологических наук, профессор Алтайского государственного аграрного университета.
Виталий РАССЫПНОВ. Наследство (рассказ)