Особенно урожайным на детвору был 23 год. У Карташовых в этот год родился первенец - сын, которого хотели назвали Алексей, как и отца, но потом все же решили назвать Николаем. А потом в семье появились сестры Тася и Нюра и брат Иван. Они были младше Николая и потому его очень любили. А еще они любили его за доброту и за сказки, которые он им читал.
Отец работал в колхозе обычным рядовым колхозником. Это теперь была профессия. Его посылал бригадир на разные работы, и хотелось ли ему, или не хотелось, а приходилось выполнять все поручения.
Дома была семья, и маленьких детей надо было кормить. В колхозе было бедно, но до голода не доходило. Выручала крестьянская смекалка. Селяне на огородах выращивали лен, коноплю, свеклу. Все шло в дело.
На речке Черемшанке была мельница, и там кроме муки можно было еще прессом, работавшим силой воды, надавить постного масла из семян конопли, льна и даже дикой горчицы, которая как сорняк росла повсюду, и осенью при подработке семян ее было много на гумне. На трудодни давали немного хлеба, которого до нового урожая редко в какой семье хватало. Но и тут выручала картошка, пшено и горох.
К концу тридцатых годов в колхозе стала появляться техника - первый трактор, новые плуги, сеялки.
- Ну вот, скоро и лошади будут не нужны, - ворчал старший Николай, собираясь на конюшню.
- Коля, собирайся со мной. Будешь помогать готовить упряжь на рабочих лошадей. Да ты книжку-то брось. Что ты с ней не расстаешься? В конюховке некогда будет читать, ворчал отец.
Коля нехотя оторвался от новой книги, которую ему дал учитель Григорий Семенович. Она была про летчика Чкалова, его геройские полеты. Николаю хотелось дочитать, как прославленный летчик пролетел под одним из ленинградских мостов, но отца надо слушаться и помогать ему на колхозной конюшне. Николай в семье был самым любимым и самым умным. Он учился только на отлично по всем предметам и мечтал стать военным летчиком.
Да и кто из парней той поры не мечтал стать таким же мужественным и смелым как Валерий Чкалов. Он уже разузнал в райцентре, что на летчиков принимают учиться после окончания десятилетки. А в родной деревне было в школе только семь классов.
Оканчивать школу надо только на станции Алтайская. И на следующий учебный год он будет учиться там, и жить у дальних родственников. Но это будет только осенью, а пока надо запрягать лошадок. - Ничего, скоро наступит время, когда мне не нужно будет возиться с этими лошадьми. Я выучусь на командира, и передо мной будут открыты все двери. Может, даже мне дверку в автомобиле будут открывать младшие по званию. Так мечтал простой сельский паренек.
До войны было еще четыре года. Три года учебы в средней школе пролетели быстро. В колхозе дела шли в гору. Коллективный труд нравился не всем, особенно тем, кто выполнял самую тяжелую работу. А вот лодырям и выпивохам было раздолье. Можно было только числиться на работе и за счет других приписывать себе работу. Но таких в колхозе было немного, и их критиковали на собраниях и просмеивали в частушках.
В предвоенный год Николай окончил школу, но учиться на летчика ему не удалось. В военкомате дали направление на курсы младших офицеров пехотинцев. Учился Николай старательно, но мечтал все же стать летчиком. Все мечты прервала война. В училище сократили сроки обучения и выпустили молодых лейтенантов досрочно в 1943 году.
На фронт привезли Карташова в начале лета 43 года под Сталинград, где уже итак было много сибиряков. А где сибиряки, там всегда ожидались решающие битвы. Так уже было в 41-м под Москвой, вот и теперь здесь под Сталинградом в 43-м.
Первое письмо от сына матери принесла почтальон Катя Сорокина. Эту молодую статную девушки ждали в каждой семье, где были фронтовики, и очень боялись. Ведь она приносила похоронки. Читали Колино письмо все вместе - мать, две сестренки и брат. Отец в это время тоже был на фронте.
Коля писал, что все у него хорошо. Он устроился в полку, получил оружие, и ему дали взвод бойцов. На следующей неделе ему полковой интендант привезет денежный аттестат, и он вышлет его матери. На него можно будет получать лейтенантское жалованье. Мать плакала и смеялась от радости.
Сестры прыгали вокруг матери и все спрашивали, нет ли в конверте фотографии. Но фотографии не было, и тогда все стали смотреть на фото Николая, которое он сделал перед самой войной в Барнауле. На фотографии он вышел серьезным и даже старше своих лет. Фото было совсем маленьким, чуть больше Тасиной ладони. А на обороте Коля написал: "На вечную память тяте, маме, Ивану, Нюре, Тасе.
Эту фотографию сохранила сестра Анастасия Алексеевна Кошкина. Это все, что осталось от брата. Нет и письма, того-самого первого. - Мама тосковала по сыну и по долгу держала это письмо в руках. Оно все поистерлось, а потом и вовсе потерялось. Не сохранилась и похоронка. Анастасия Алексеевна услышала по радио о праздновании шестидесятилетия победы советских войск под Сталинградом. Она отыскала фотографию своего брата Николая и рассказала все, что помнила о нем.
- В августе 43 года было жарко в деревне. Вся детвора пропадала на речке Черемшанке. Мы с Нюрой плескались за самым огородом. Скоро должна прийти с работы мама, и мы быстренько схватили свои платьишка и бегом, скрываясь за кустами крапивы, побежали в огород. Там было много еще не полотых грядок, которые нам надо было очистить от травы до прихода мамы с работы. Мы допололи последнюю грядку, когда пришла мама. Она взяла ведра и пошла на реку за водой. А мы остались дома.
Тут к нашему дому подошла почтальон Катя. Она спросила маму, и когда мы сказали, что она на речке, то она послала нас за ней. Побежала Нюра. И вот уже вскоре они вместе с мамой оказались в нашем дворе. Катя сразу сказала маме, что погиб Николай и отдала похоронку. Почтальон уже привыкла приносить горестные известия. Мама взяла в руки бумагу и, не читая, рухнула на землю. Крик был такой, что мы с сестрой страшно испугались и тоже заревели. Мама каталась по земле и рвала на себе волосы.
Когда она устала, мы ее подняли и увидели, что на голове у нее нет волос, а они клочьями валялись везде на траве в нашем дворе. Наш отец в это время находился в госпитале в Барнауле. Его привезли с фронта с тяжелыми ранами обоих ног. Мы с мамой ездили к нему, но нас в госпиталь не пускали. Был карантин.
Но я была маленькой и худой и через окно в подвале я пролезала, а потом по лестнице поднималась к тяте в палату. Отцу о гибели сына сказали наши земляки. Раны еще не зажили на ногах, и врачи не разрешали ему ходить даже на костылях. Ночью отец ползком спустился по лестнице, и ему удалось незаметно выползти из госпиталя и добраться до церкви на рядом расположенном старом кладбище.
Эта церковь находилась в парке и теперь там планетарий. Тятя нашел священника, который жил в этой же церкви и попросил отпеть молебен по погибшему сыну. Потом тятя вернулся снова в госпиталь и написал маме письмо.
В письме он сообщил, что сделал все по-христиански и что Бог примет сына в рай. Потом мы получили письмо с фронта от Колиного друга. Я уже сейчас не помню его имени, но хорошо помню, что было в письме. Там друг писал, что они очень сдружились, потому что были земляками, с Алтая. Когда погиб Николай, то он руками выкопал маленькую могилу, накрыл его шинелью, а на лицо положил фуражку и закопал рядом с деревней Отрадное, что под Сталинградом.
Еще он писал, что если его не убьют, то он обязательно приедет к нам. Закончилась война. Кто остался жив, вернулись домой. Из нашей деревни не вернулись почти полторы сотни парней и мужчин. И среди них был наш родной братик Коля. Отец наш поправился и снова работал в колхозе.
Однажды к нему пришел его брат, который жил в соседней деревне. Брат был очень расстроенным, и почти плача рассказал отцу, что вчера в их деревне был молодой демобилизованный солдат, который пришел со станции Алтайской. Он разыскивал семью погибшего друга Николая, но не знал фамилии. Мой дядя ему ответил, что в их селе нет таких. И только, когда прихрамывающий солдат ушел из села, он вспомнил о нашем Коле. И вот он пришел сказать отцу об этом.
Мы все горевали, что не смогли встретиться с другом нашего брата. Потом мы пытались его найти в Барнауле, зная, что живет на улице Озерной. Но так и не нашли. Анастасия Алексеевна рассказала нам эту историю, всплакнула, а потом попросила написать о ее брате в книге по истории Сорочьего Лога.
Об авторе
Рассыпнов Виталий Александрович. Родился в селе Сорочий Лог Первомайского района Алтайского края в 1945 году. Доктор биологических наук, профессор Алтайского государственного аграрного университета.