Примерное время чтения: 8 минут
125

Нина СКОРЛУПИНА. АЛЕШКА И ДЕД

- Вот и дожили еще до одной весны. Теперь повеселее дни пойдут. Вон солнышко как пригревает, – разговаривает Наталья Михайловна с мужем, который сидит у окна с газетой.

- Да уж, лето точно проживем, - отвечает ей Александр Петрович, - и праздник Победы еще хоть раз отпразднуем. Что-то Григорий давно не является в гости. Не слышала, живой ли он? С подругами-то в магазине новостями обмениваетесь…

- Не слыхала, чтоб кого-то хоронили. Наверное, тяжело по грязюке этой ходить, вот просохнет немного, он и притопает.

- Уходят, ох, уходят ребята наши. И двух десятков фронтовиков не набирается в деревне. Года через два-три последних не станет, и фамилий не вспомнят потом.

- Ну что ж, так было всегда. Вот ты сам припомнишь ли, знаешь, кто из нашей деревни был участником гражданской войны? Ведь не так уж много времени прошло, это ж из поколения наших родителей или дедов. Да не тех, что под памятником похоронены - эти тут же, в деревне погибли - а тех, кого в солдаты забрали.

- Мысль, конечно, интересная. Отец мой погиб в отечественную. А был ли на гражданской войне?.. Не знаю, не спрашивал, да и не задумывался. Вот и дед мой где-то сгинул в те годы. А где? Писем-то не писали тогда, да и неграмотный он был, чтоб писать. О других… Нет, не слышал.

- Вот, вот. И о тебе кто ж должен помнить? Ты внуку хоть раз рассказывал о войне, о себе, о друзьях? А много ли сам-то помнишь?

- Мал еще Алешка, чтоб интересоваться такими событиями, поймет ли? Вот подрастет…

- Не так и мал - тринадцать уже. А когда подрастет, некому будет рассказывать.

- Может быть. Ладно, ближе к празднику – доживем, будет повод, тогда и поговорим.

Внук Алеша у них самый младший, приходит в гости часто: когда просто по пути из школы – узнать, здоровы ли. Если нужно чего – поможет. И в этот субботний вечер внук пришел пригласить их в баню. Наталья Михайловна управлялась во дворе. Увидев внука, подошла к крылечку, пообещала, что зайдет следом за ним, отправила в дом, попросив угостить деда мороженым (в руках внука был пластиковый мешочек с брикетиками). На удивленный его взгляд с улыбкой ответила:

- Вкусности любят все, а дед что-то захандрил, может, повеселеет…

Угостив деда, Алешка с удивлением смотрел, с каким наслаждением тот аккуратно слизывает подтаявшее мороженое. И лишь доев угощение, дед заговорил:

- Это тебе вкус мороженого знаком с детства, а я впервые его только взрослым увидел, когда из армии возвращался через Москву. Про шоколад на фронте услышал, а потом и покушал трофейный. И сейчас эти лакомства для нас дорогие.

- Так ты воевал? – удивился внук. - А нам в школе дали задание написать сочинение о фронтовике или о награде фронтовой. Помоги, дедуль, расскажи, что помнишь.

И, желая угодить, пообещал:

- А я еще тебе мороженого принесу.

- И я воевал, как все мои ровесники. Что вспомню, расскажу и без мороженого, - усмехнулся Александр Петрович. Помолчали.

- Призвали меня в сорок третьем. Говорят, к этому времени легче стало воевать. Не знаю, может, психологически – наши уже наступали… Но погибали-то одинаково. С полгода я был пулеметчиком, и в некоторые штурмовые дни солдаты в части менялись так, что не успевали привыкнуть друг к другу.

- А немцев живых видел?

- Видел. Сначала, правда, издали, не ближе, чем на расстоянии выстрела. А когда получил ранение… Получил… Но так оно и было. Пули как-то обходили меня. Но однажды перебегали мы деревню, из которой немцы отошли, и солдат справа от меня подорвался на мине… В этот раз веер осколков прошелся по моим спине и боку. Потом уже, когда меня и еще нескольких раненых отправляли в медсанбат, вслед за нашей телегой вели пленных немцев. Это для того, чтобы в сопровождение меньше солдат отпускать.

А немец… он внешне тоже человек, только одет по-другому, да лопочет не по-нашенски. В плену они смирные, без оружия-то… Уже в госпитале мне вручили медаль «За отвагу». Видимо, за все бои сразу, да еще за то, что выжил. После госпиталя, в качестве долечивания, отправили в артиллерийское училище.

Через три месяца снова фронт. Зенитчиком так до конца войны и пробыл. Попадали под обстрелы, под бомбежки. Снова был ранен, но уже осколком бомбы, не тяжело; больше досаждали боли в голове и ушах от звуковой контузии, от того взрыва. Третье и последнее ранение было уже в Чехословакии. Группа немцев прорывалась на запад, к своим, наткнулась на нашу установку. Открыли стрельбу, мы ответную...

У меня оказались простреленными ноги. Но снова повезло, кости уцелели. Даже в госпиталь не отправили, перевязали в своей медсанчасти. Здесь и Победу праздновали. К концу лета вернули нас на Украину. Домой после Победы отпустили не всех. Кому-то надо было и в армии служить, и границы охранять. А поскольку все призывные возраста уже были в армии, они и остались служить. Года два, наверное, разбирали развалины городов, деревень.

Саперные части разминировали поля, собирали и уничтожали неразорвавшиеся снаряды – встречались такие иногда. А домой меня отправили только в сорок девятом. Поехал через Москву: поглядеть хотелось, какая она. До войны, кроме своей деревни, нигде не был. За эти четыре года успели расчистить разрушенные села, облагородить города. Москва показалась мне благополучной, прекрасной. Позднее понял, что это после руин фронтовых да жизни походной, не обустроенной. Но и длинные улицы многоэтажных домов впечатляли парня из деревни.

За несколько дней посмотрел все, что мог. Даже в театре был – фронтовиков бесплатно пускали на дневные спектакли. А там, в буфете, и вафли, и печенье, и конфеты, и мороженое, но уже за деньги. Все это мне в диковинку – вижу, что другие кушают, и значит, съедобно, а сам и не знал таких вкусностей. Осенью сорок девятого и приехал домой. Отдыхать некогда было, пошел в колхоз, да так до пенсии и проработал.

- А баба Наташа тебя все это время ждала? - Ну, что бы меня, нет. До войны мы и не знали о существовании друг друга. Наташа в деревне появилась в войну с эвакуированным детдомом. Расселили группу девчонок по квартирам, она досталась моей маме. А после войны некуда ей было возвращаться, детдома не стало, потому что здание его разбомбили. Детей расформировали по тыловым или по приемным семьям, да и по возрасту ей девятнадцать исполнилось в сорок пятом, не взяли бы. Так и осталась работать в нашем колхозе. А уж познакомились - когда я вернулся; так и сроднились.

- А друг твой, дед Гриша, воевал? - Ох, вот и забыл тебе рассказать. Воевал и он, конечно. С Григорием на войне мы встретились, когда я после второго ранения в часть вернулся. Было удивительно, что на таком большом фронте в один расчет да на одну зенитную установку попали двое из одного села. Так и воевали вместе. Его отпустили пораньше на год, на который он старше меня. Вот потому мы и друзья давние да добрые. И с тех вот лет зиму я не люблю, несколько раз в окопах на фронте чуть не замерз до смерти. И до сих пор в сильные морозы мерзну, даже в доме.

А ты, Алешка, поговори еще с дедом Гришей, может, он о чем-нибудь интереснее меня расскажет. Да, еще у нас с ним есть медали «За освобождение Праги». Остальные - юбилейные, праздничные. Вы-то к празднику готовитесь? Концерт будет?

- Ой, дед, я же не умею петь. Девчонки песни разучивают, они и споют. А я тебя так поздравлю, дома. И мороженого обязательно принесу.

- Принеси, принеси.

Об авторе

Нина Ивановна СКОРЛУПИНА: родилась и выросла в Петропавловском. Образование высшее - экономист-финансист. До выхода на пенсию в июле 2010 года работала заместителем председателя комитета по финансам, налоговой и кредитной политике администрации Петропавловского района. Пять лет трудилась в редакции газеты «Ударник» (в том числе - ответственным секретарем).

В районке опубликовала несколько рассказов и житейских историй. Особый интерес вызывают взаимоотношения человека и природы, поэтому в свободное время продолжаю изучать эту тему - в надежде привлечь внимание земляков к проблеме экологии, необходимости бережного отношения к животному миру, растительности и всему тому, что нас окружает

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно