Как мы ликуя в осени, порой,
Кидали в воздух листья,
И ты, своей холодною рукой,
Меня рисуешь словно кистью!
По этим улицам, пропитанным,
Шагами тысяч лиц, С тобой как Каравеллы МЫ плыли,
Запутаных дорог, бескрайних верениц,
Несли свой взгляд на выставку Дали!
Бывало дождь, проснувшись,
Нас встретит на бульваре, невзначай!
А мы с тобой в осеннем поцелуе,
Влюблённо вторим-ПРОДОЛЖАЙ!
И он забыв о скверности иных умов,
Нас омывал смеясь, крича,
"Я за влюблённых хоть века пролить готов!!!"
Потом гостиница, горячий чай....
Моя богиня
Озноб, что схватит за запястья рук,
К тебе ступивших на порог.
Затянет в шёлк,
В полотна простыней,
Зардеет красным цветом щёк.
Твой лёгкий, нежный стан,
Манит в горячую постель.
Покорно взглядом,
Уложит меня рядом,
Пригласив вальяжно,
Руки, еле заметным взмахом.
Как крылышком тончайшего пера.
Своё ребро отдал не зря,
Родитель всех сластолюбивцев.
Возрадуюсь теперь, что ты моя,
Богиня, плыву в объятия твои я,
Сквозь непроглядную метель.
Твой пряный поцелуй рисует бриз,
И запахом по памяти черкнёт апрель...
Тот плавный звук многоголосья райских птиц,
Уж боле не сравница с шопотом твоих имён,
Поверь, я рад что в муки чувства обречён,
Покорно твой.
До конца времён
Ром и Венил
А мы трогали слёзы,
Читали рифмы,
Держали розы,
Ладонями колясь об иглы!
Смотрели на часы,
Пытаясь уйти в забытие,
Покупали подарки,
С чем-то сравнивая пластинки тех,
Которых по радио запрещали,
С Кубой дружили, помню,
Пили Ром, пьяные танцевали на деванах,
На бруденшафт из гранёных стаканов,
Ходили на дискотеки, (говорю с улыбкой)
Есчо лет 40 до ипотеки....
Старики, лишь те кто одиноки,
Строжились на детей, чужих,
Своих ведь не успели, воспитать,
По возрасту им говорят,
Уже с кровати и не встать!
Лицо закрыто пеленой седых волос,
Морщины, память,
И В тазике с водой застывший воск!
Прибой Крыма в Союзе,
Новости от друзей,
Через 20 лет,
И пусть на той похоронке моя роспись будет....
Господи, опять кричу,
Да пусть погрузят,
Моей любимой гроб...
И я вот уже как 38 лет в ТЮЗе...
Знаю Есенина наизусть,
НО для внука почему лузер
А память ругается.
Не забываю "Дерижабль", "Глубокий Пурпурный",
Да и с переменно постоянным током,
Слушал рекорды, царапаю венил,
У моих потомков век выдался трудный.
Узнавал из газет, как собрать радио,
Когда был юным,
Но хотя и гулял во дворе,
Но не доверял тем дурням,
Что в Хрущове видели нашей нации стабильный уровень,
Всегда был со своими мыслями,
Пусть наивными но зато не глупыми!
Хочу уже прекратить эти марши по лестничным площадкам,
До ЖКХ и обратно.
Опыт гулко отдаётся в голове,
А хотелось бы знать ту смесь,
Добра и зла.
Да что такое смерть?
Где бы скамеечку найти да присесть....
Научили пользоваться Интернетом,
Царствие небесное моим родителям,
Хотя и не знаю их,
Воспитание мне дал детдом.
Социальные сайты,
Где на фото друзей чёрные ленточки,
Люблю и помню, 2 класс
С красным галстуком на шее,
Вот он долг ЖИЗНИ,
И Лениным на груди,
Называл тебя"Моя Леночка"
Но хоронил молча, плакал стоя,
Щеки вспоминали, как полгода назад,
Дарил тебе ветки вербочки,
А вчера поздравлял с днём учителя,
И опять приходят на ум слова из песен внука.
В голове, молча......
Иду сквозь затёртые ручки,
Моей больницы,
Молодая медсестра спросила,
"На каком глазу выпала ресница"
Улыбается.
А желаний попросту уже и нет.
Сказал ей, что она умница.
Улыбнулся в ответ.
Затем на первый этаж,
Через пролёт лестницы.
Рука ноет.
Солнечный свет ударил в лицо старое.
Сказал вслух-"Хорошо на улице".
Потом до аптеки, дальше по бульвару,
Через арку, и в дом.
Который такой же старый как и я.
Может и старше.
А раньше, ведь помнил,
В каком году фундамент закладывали.
Как плохие отметки гордость обижали,
Как курили в туалетах, Маяковского читали- -
"Дым,табачный воздух выел, Комната-глава в Крушевыхонском аде,
Помнишь, за этим окном впервые,
Руки твои иступлённо гладил..."
А есчо иногда рисую....
Об авторе
Котов Никита, 23 года.