Вместе со своим бывшим командиром, Героем Советского Союза, генерал-майором Виталием Бубениным, наш земляк Иван Ларичкин посетит родную заставу «Кулебякины сопки» и вспомнит 2 марта 1969 года, когда впервые после Великой Отечественной на границе Родины «заговорили» автоматы и пулемёты.
«Догонишь – наваляешь немного»
– Вряд ли события на Даманском были неожиданными…
– Для пограничников сигнал «Застава, в ружьё!» не воспринимается как начало войны. Это – часть службы. Тем январским днём, когда я после окончания сержантской школы прибыл на заставу, там практически никого не было – все «в ружьё!» уехали. Потом вернулись. Покушали. И вновь тревога! Начальник заставы Бубенин спросил: «Хотите китайцев посмотреть?». Выдали оружие и – вперёд! Вот так я с корабля на бал…
Как по расписанию, без пяти одиннадцать каждый день китайцы начинали провокации. А нас по тревоге поднимали на помощь ребятам со 2-й заставы.
– Стычки были?
– Наша задача была – выдворить, а попросту сказать – вытолкать за пределы. Они, увидев нас, бежать бросались. Бывало, если догонишь, то маленько наваляешь. Но это, если догонишь: мы были в валенках и полушубках, а они в войлочных ботинках и фуфайках. Как-то раз моего пса по морде ударили. Так он разозлился, я еле удержал, а то бы сильно покусал. Хороший пёс был Барс, 11 километров «след» работал! После этого случая я перестал собаку с собой брать на такие выезды.
Что мы могли сделать нарушителям-китайцам? Автоматы отберём, а они плачут: «Отдайте!». У них насчёт оружия было строго. Они ведь тоже разные были. Кто-то – нормальные мужики. Но были и сволочные.
Но ожидать, что так развернутся события, конечно, мы не могли. Даже когда 2 марта по острову шли, а они стреляли по нам, и то думали, что стреляют холостыми. Когда уже рядом парни замертво падали, Бубенин дал команду открыть огонь.
Вспомнил, зачеммама родила
– Иван Иванович, в том бою вы получили ранения?
– Сначала полевое в руку. Спасло, что за большим деревом лежал. Китайцы, видимо, подумали, что убит, стрелять по мне перестали. Восемь ребят, что в одной со мной группе шли, не успели залечь…
Ещё одно ранение получил от осколков мины. Она попала прямо в одного нашего товарища, который сидел у бойницы БТР. Перед этим мы на БТРе, на который Бубенин собрал нас, разгромили китайский командный пункт. Машину нашу подбили. Едва-едва ушли на резервном двигателе.
Потом на Даманский пришла помощь с Иманского погранотряда. Меня на вертолёте отправили в госпиталь. Там узнал, что награждён орденом Красной Звезды. А двумя неделями позже в госпиталь привезли ребят, которые рассказали, что произошло на Даманском 15 марта. Как из пограничного конфликта события выросли в бои с применением регулярных войск, артиллерии. Как хунвэйбины штыками добивали раненых. И как советские артиллеристы хорошенько дали им по зубам.
– Война по-настоящему – это страшно?
– Это только в кино кричат «ура» и улыбаются. А там вспомнил и мамку, и зачем она тебя родила. Особенно когда начали бросать мины и из пушек лупить. От разрывов на полметра в воздух поднимает. Когда пуля над головой летит, думаете, она просто свистит? Она же воздух расширяет. Её физически чувствуешь.
– Вы хорошо знали тех, кто в тот день погиб?
– Второго марта 31 пограничник погиб. В лицо, конечно, всех знал. И со многими уже сблизился, сдружился. Лёша Змеев – прекрасный парнишка. Он старше на год был. У Лёшки Сырцова интересная судьба. Мы с ним вместе летели на заставу. Он говорил: «Вообще-то я на дембель поехал в отряд, но оказалось – ошибка, придётся вернуться, дослужить». Наверное, он и родителям написал, что домой едет. Были ребята из Кемерово, из Орла… Жалко всех. Хоронили мы своих – на своей заставе, а в Нижней Михайловке хоронили своих.
Я не видел этого, но рассказывали, родственники многие приехали – матери, отцы, жёны с детьми. Думаю, лучше бы отдали им тела для захоронения на родине. Ведь туда для многих не наездиться. Потом ребят перезахоронили – и пограничников, и солдат 135-й мотострелковой дивизии. В Дальнереченске мемориал есть. Весь в граните.
Злобы не будет
– После госпиталя вы вернулись на 1-ю погранзаставу?
– Да, служил до июля. В службе ничего не изменилось. Единственное, мы стали полностью окапывать заставу вокруг. А китайцы как себя раньше вели, так и продолжали. На катере мимо проплывают и либо покажут что-то неприличное, либо крикнут оскорбление.
– Как относитесь к тому, что Даманский всё же отдали китайцам?
– Мне лично обидно. Не жалко эту землю с этим болотом. И по справедливости остров был ближе к китайской территории. Но там ребята наши погибли. Бились-бились… Даманский – это же наша скорбь и наша победа.
На острове открыли музей. Там китайцы рассказывают свою историю. А рядом с музеем 29 могил. Вроде как это все погибшие с их стороны. Неправда, конечно. В сам музей ни российских туристов, ни наших журналистов не пускают.
– А может, и не надо было драться за этот остров?
– У пограничников нет выбора. Мы обязаны защищать свою территорию. Был открыт огонь с сопредельной стороны – мы должны ответить. Конечно, первыми ни в коем случае не должны стрелять. Так и было. На фотографиях видно: наши с автоматами за плечами просто отталкивают провокаторов. А те бьют их палками, кольями. Трём ребятам с нашей заставы таким образом головы разбили.
Я преклоняюсь перед всеми, кто выполнял воинский долг. Если они ощущали, как над головой пролетает пуля, они – настоящие солдаты.
– А если сегодня встретите китайца, который будет рассказывать свою правду о Даманском?
– Злобы не будет. Я достиг того возраста, когда понимаю: он тоже выполнял приказ.
«Я - подполковник. Честь имею!» 
«Убитых лошадей откапывали из-под снега». О голоде и страхе на войне 
Имя – личное. О чем думают родители, выбирая необычные имена детям? 
«Война долго не отпускала». История афганца, ставшего инспектором в тайге