– Говорят, родина там, где человек сделал первые шажки по земле, – рассуждает Генрих Зенкевич, пенсионер из Кемерова. – Но родина ещё и там, где ты сделал осмысленные шаги навстречу жизни, своей судьбе. Для меня это Барнаул, город моего детства и юности.
В июле 1942 года он, двенадцатилетний мальчишка, вместе с мамой, приехав в группе эвакуированных из блокадного Ленинграда, сошёл на перрон барнаульского железнодорожного вокзала. С нашим городом у Генриха Адольфовича связано девять лет. Военных, голодных и холодных, но – счастливых.
Генрих ЗЕНКЕВИЧ.
Проработал на Кузбассе 55 лет. Был директором шахты «Усинская», директором Кемеровского ЦНТИ, заведующим отделом охраны труда облсовпрофа, главным инженером шахты Мамеду в Иране. Работал также в партийных и советских органах. Награждён медалью «За служение Кузбассу», знаком «Шахтёрская слава» трёх степеней.
Продолжатель семьи
Из города Колпина, что под Ленинградом, они уезжали в неведении о судьбе главы семьи. Отец Адольф Каземирович, как и все мужчины польской семьи Зенкевич, был кадровым военным. В 1919 году он добровольцем пошёл в Красную Армию. Участвовал в штурме Перекопа. Подавлял Кронштадский мятеж. Закончил Интернациональную школу командиров в звании командира батареи. В 20-30-е годы преподавал в пулемётной школе, где в то время учились будущие маршалы Жуков, Баграмян, Рокоссовский. Командовал артиллеристским зенитным дивизионом… Но в 1938 году, в разгар армейских «чисток», был уволен по причине «политической неблагонадёжности». Впрочем, в апреле 1941 года его восстановили в рядах РККА и направили командовать зенитным артдивизионом Белорусского военного округа. Последнее его письмо из Белостока семья получила 22 июня. Уже после войны пришло официальное извещение: капитан Зенкевич Адольф Каземирович пропал без вести в июне 1941 года.
В первые же дни войны пропал и родной дядя Витольд Каземирович, служивший в военной прокуратуре Брест-Литовска. С августа 1943 года ничего не известно об ещё одном родном дяде – Валерьяне Каземировиче. Из официального документа на запрос: «Старший сержант Зенкевич был направлен в 243 с. д. Дальнейших сведений о его судьбе в архиве НКО не имеется, и поиск его линии не представляется возможным».
В блокадном Ленинграде умер от голода брат Генриха Адольфовича Иосиф. Он учился в ремесленном училище. По сути, он и его сверстники были призваны на трудовой фронт, работали на заводе. Юзику (так звали его домашние) не было ещё и 16 лет – он умер от дизентерии 1 марта 1942 года. Где похоронен, неизвестно. Но Генрих Адольфович всегда, бывая в Санкт-Петербурге, приходит на Пискарёвское кладбище к братской могиле №14 – там лежат ленинградцы, умершие в марте 1942 года.
– Спустя 35 лет после войны я случайно встретил человека, который учился в этом ленинградском училище в то время, – говорит он. – Мужчина рассказал, как умирали парни от голода, как весной сорок второго их отправили в Свердловск, как они гибли по дороге. Из 200 человек того набора в Ленинград вернулись четверо...
После всех военных потерь, как говорит сам Генрих Адольфович, он остался единственным продолжателем семьи.
Приютил Барнаул
Первым их пристанищем в новом городе стала комнатка в одноэтажном деревянном здании на 12-й Алтайской улице. Раньше там была начальная школа, а в годы войны все помещения были заняты эвакуированными. Была среди них семья Воскобойниковых – мать с тремя детьми. Однажды у них появился мужчина, одетый в военную форму. Оказалось, что это – глава семьи. Два дня Генрих помогал солдату заготавливать дрова на зиму, а на третий день пришли красноармейцы с винтовками и увели Воскобойникова. Потом узнали – расстреляли как дезертира...
Было тревожно, холодно и голодно. Но всё же лучше, чем в Ленинграде. Норма хлеба – 400 граммов. К тому же маме удалось обменять кожаный плащ отца и сапоги на муку и масло. А ещё они перекопали поле, с которого уже убрали урожай, и насобирали три ведра картошки.
Четвёртый класс Генрих закончил с Похвальной грамотой в школе №29. Из всего класса никто кроме него не стал продолжать учёбу. Он же поступил в 104-ю неполную среднюю мужскую школу, которая находилась недалеко от железнодорожного вокзала. Школа была деревянная в два этажа. Печное отопление. Туалеты далеко на улице. К весне сугробы вокруг школы «окрашивались» в жёлто-лиловый цвет, из-за чего директор страшно ругался: «Опять школу «зацементировали»!». В школе преподавали раненные на фронте мужчины. Из всех многочисленных «пятёрок», полученных учащимся Зенкевичем, ему особенно запомнилась отличная оценка, которую ему поставили на уроке рисования. Он изобразил подбитого Гитлера на одной ноге и подписал «Потерял я колечко, а в колечке 33 дивизии». Это было в феврале 1943 года, когда завершалась Сталинградская битва.
– Мы, мальчишки, жили дружно, без особых ссор и обид. Ну, получишь в шею из рогатки «пулю» – шарик из скрученной бумаги – ничего страшного, – вспоминает Генрих Адольфович.
На переменах дежурный выносил на подносе кусочки хлеба с сахаром. Кто-нибудь бил снизу по подносу, хлеб разлетался – хватай, не зевай! Это называлось «раздача на хапок».
Впрочем, мальчишки взрослели. И всё охотнее стали устраивать в школе вечера с танцами, на которые приглашали девочек из соседней женской школы №103. Возникали симпатии – робкие и нежные. Райком комсомола требовал, чтобы вначале таких вечеров обязательно была лекция или политсобрание. Однажды, когда никакого повода для собрания не было, а танцевать с товарищами в юбках очень хотелось, Генрих Зенкевич придумал и произнёс доклад «О дружбе и товариществе».
Детство прошло
В лучшую в городе мужскую среднюю школу №25 Генрих пришёл уже с паспортом гражданина Советского Союза. До сих пор он помнит имена своих приятелей и одноклассников: Лёня Гулевич, Виктор Чебанов, Эдик Свиридов, Аркадий Лавров, Женя Фёдоров, Юра Инякин, Владимир Колесников, Сергей Якименко, Александр Косско, Николай Бушманов, Валентин Ляхов, Владимир Долматов, Александр Киричук и другие.
Не забыть ему и подругу юности Нелю Фёдорову. Мама девушки была директором 153-й начальной школы. В их доме была великолепная библиотека – дореволюционные издания Чехова, приключения морских разбойников, «Красная Звезда» Богданова о полёте человека на Марс. Неля сочиняла стихи. Всю жизнь. В одном стихотворении, которое она посвятила друзьям юности, есть такие строки: «Весна опять на улицы пришла. Победа, праздник! Мне опять взгрустнулось, Ведь та любовь, что в юности была, Ко мне ни разу не вернулась»…
После школы Генрих Зенкевич поступил в Алтайский институт сельхозмашиностроения. Учился легко. Особенно ему нравилась производственная практика на бывшем заводе №77 («Трансмаш»). Но на втором курсе не смог сдать сессию без «троек», лишился стипендии. Студенту, жившему на частной квартире (мама переехала в Бийск), это было смерти подобно. Где-то увидел объявление: только что созданный Кемеровский горный институт объявляет приём студентов – всем успевающим стипендия, форма. Забрал документы из АИСХМ и отправил их в КГИ. В Кемерово он приехал 28 августа 1951 года – в День шахтёра. Так он стал на всю жизнь кузбассовцем и горным инженером.
Олеся НЕСТЕРОВА. Вьюга фронтовая… 
Ветеран Ленинграда. Жительница Барнаула Анна Силина вспоминает войну 
На родную землю. На Алтае родственникам передали останки трех воинов