И по-прежнему ждем ваши истории и письма из семейных архивов. Самые молодые ветераны – что приняли участие в боях только в конце войны. Но и на их долю пришлось много испытаний.
Война как приключение
Война для Петра Корчевого началась в Донбассе, куда его семья перебралась из Славгородского района Алтайского края в голодные 30-е годы. За два месяца до ее начала ему исполнилось 14 лет. К концу лета 41-го старшей сестре Вере – секретарю комсомольской организации на шахте – предложили эвакуироваться с семьей в Сверд- ловск. По железной дороге ехать было невозможно, поэтому им выделили подводы до Ворошиловграда. Это был ближайший город, который немцы еще сильно не бомбили, и откуда шли эшелоны на Урал.
Любопытный мальчишка не сидел на месте, ведь что такое война, он еще не знал, а взрослые разговоры и страхи его не интересовали. Всю неделю пути он крутил головой во все стороны – для него это было как приключение. Не пугали даже бомбежки, потому что ни раненых, ни убитых видеть не приходилось. А вот на станции Ворошиловград, где семья ждала эшелон, Петр впервые осознал серьезность войны, когда после налета вражеской авиации на перроне запнулся о чью-то оторванную, изувеченную ногу.
В Свердловске Корчевым сказали, что эвакуированных в городе уже очень много, поэтому выдали бумагу на «свободное распределение». Тогда отец решил вернуться на Алтай. Выезжали с Донбасса легко одетыми, а в Славгород добрались по лютому морозу. Семья сняла дом в селе Крестьянском, а уже через несколько дней мать проводила на войну мужа и старшего сына.
А сами остались работать в тылу, кормить фронт. Петр стал водовозом в сельпо, покуда старшая сестра не решила, что ему надо получать профессию. Ученический период на токарном станке в машинно-тракторной станции закончился быстро, уже через месяц Петр работал наравне со взрослыми по 16-18 часов в сутки. Детали для ремонта сельхозтехники требовались постоянно, поэтому зимой в цехе частенько ставили стол «поддержки морального духа», покрытый красным сукном. Приходили начальник политотдела, директор МТС и рассказывали о новостях с фронта, обсуждали жизнь района, подбадривали, как умели малолетних и престарелых работников.
Паек, как у всех, кто работал в тылу, был очень скудным. Чтобы растущие мальчишки не «протянули» от голода ноги, директор МТС Федор Козырь умудрялся привозить из поездок по району просо или пшеницу, хоть изредка подкармливая пацанов.
Не всякий матрос хороший пловец
21 октября 1944 года Петра призвали в армию и определили в военно-морской флот. Со станции Татарская полный эшелон повез во Владивосток сибирских парней 1927 года рождения. Там комиссия с флота как-то сумела разглядеть в парне с шестью классами образования задатки будущего шифровальщика. Подноготная всей семьи Корчевых была изучена НКВД досконально.
Сыграла роль и рабочая профессия, и комсомольский значок на гимнастерке Петра. Во Владивостоке его определили в учебный отряд подводного плавания. В основном здесь готовили будущих механиков, электриков, связистов и радистов для подводных лодок, но была и отдельная группа шифровальщиков, которых обучали для работы как на кораблях, так и подлодках.
Так что выучиться плавать, как дельфин, Петру не довелось, нужно было осваивать азы шифрования. Из-за надвигающейся войны с Японией учеба шла ускоренными темпами, поэтому уже в январе 1945 года пятерых специалистов по шифрам «расписали» по кораблям. Какими же они были, представители «армейской интеллигенции», солдаты невидимого фронта? Петр Макарович так вспоминает о своих товарищах:
– Их душа была прозрачна, как стекло, в котором отражалась только безграничная преданность Родине. От нас требовалась предельная концентрация внимания и точность, отличное знание родного языка, потому что крохотная ошибка шифровальщика могла привести к тяжелым последствиям. Мы должны были уметь оценивать оперативность поступающих документов – шифротелеграмм. От виртуозного владения техникой шифровальщика зависело очень и очень многое...
На Тихом океане
Распределили Корчевого в самое большое соединение на Тихоокеанском флоте – охрану водного района (ОВР). Ежедневно катера, сторожевые корабли, тральщики, «морские охотники» курсировали по нему, охраняя доступ в бухты Ольга, Преображение, залив Посьет и еще десятки других. Сопровождение военных транспортов в обязанности ОВРа не входило, соединение отслеживало передвижение вражеских наземных судов и подлодок, при обнаружении – уничтожало. Петр попал в штаб командования, где находился «мозг» всего большого хозяйства.
Поскольку специалистов шифрования было всего пятеро, на каждом корабле, выходящем в рейд, присутствовал один из них. Привыкание к морской качке для парня из алтайских степей прошло относительно легко, так что многодневные выходы в море сделали его настоящим моряком. По сравнению с экипажем, работа шифровальщика казалась не в пример спокойнее. Но команда знала, что без него у корабля нет «глаз и ушей», поэтому косых взглядов в сторону шифровальщика никто не бросал. Тем более что, входя официально в боевую часть радистов, Петр выполнял физическую и любую другую работу, которую поручали.
Вот только болеть он не мог себе позволить, так как заменить его было некем. В ОВРе Корчевой прошел хорошую школу с «морскими охотниками», участвуя в ночных дозорах, преследовании вражеских судов, длительных выходах в море. Конечно, были и обстрелы, только отличиться в бою шансов у шифровальщика практически не было.
На любом корабле отдельная каюта, в которой шифровальщики работали и спали, оберегалась, как зеница ока. И Петр, подчинявшийся только командиру корабля, понимал свою роль и не геройствовал, хотя порой трудно было сдерживаться и самому не кинуться вслед за преследуемым врагом.
Салют до небес
В составе «дивизиона ненастной погоды», прозванного так из-за названий сторожевых кораблей «Вьюга», «Метель» и «Зарница», Петр принимал участие в высадке десанта при освобождении корейских городов-портов Сейсена, Расина, Юки. 9 мая 1945 года Корчевой находился в своей каюте, когда кто-то открыл дверь и закричал: «Победа!». Петр включил радио, услышал сообщение Информбюро, потом дождался повтора и только тогда поверил. На палубе творилось что-то невообразимое.
С плавбазы, где располагался штаб ОВРа, видно было ликование в городе. Взметнулся такой фейерверк, каких он никогда после не видел. Тогдашнее чувство радости Петр Макарович до сих пор не может спокойно описать. В 1950 году Корчевого перевели в штаб Тихоокеанского флота, где он освоил азы работы на шифровальных машинах.
Домой вернулся только в январе 1952 года. Из 53 лет своей послевоенной трудовой биографии 27 лет Петр Макарович отдал Славгородскому заводу радиоаппаратуры и 26 – жилищно-коммунальному хозяйству Барнаула. Он награжден двумя орденами: «Отечественной войны» 2-й степени и «Знак Почета». Сегодня Петр Корчевой говорит: «У каждого солдата на той войне была своя мера заслуг. Одна у пехоты, танкистов, другая – у летчиков-истребителей и своя – у шифровальщиков. Измерить и сравнить каждую невозможно. Победу ковали все!».
Нераскрытая тайна
В начале войны в РККА насчитывалось 1857 шифровальщиков. Во время войны их подготовили еще пять тысяч. С 1942 года советские криптограммы были не читаемы и не перехватывались противником. Они оказались не по зубам германской разведке и разведке императорской Японии. По инструкции Генерального штаба шифровальщики на фронте обеспечивались усиленной охраной, поскольку за шифрами охотился противник. Захватившему советского шифровальщика немецкому разведчику полагался «Железный крест» и отпуск в Германию. Но ни один шифровальщик в руки врага не попал.
Женщина-ветеран: Войну показывают не так 
Мосты длиною в жизнь 
Вечная память. Проект «Наш бессмертный полк» рассказывает о солдатах ВОВ 
Заслуженный художник Владимир Шкиль о фронтовом прошлом и соседстве с Брежневым