Пятьдесят шесть лет на сцене драматического театра. На одной сцене, одного театра. Больше полувека выходить на суд зрителя, который растёт, взрослеет, живёт, мудреет, переживает изменения в стране и в театре вместе с тобой.
Из полных надежд оттепельных советских «шестидесятых» в непростые и неоднозначные российские «десятые». Целая жизнь, несколько эпох. Таков творческий и жизненный путь признанного мастера алтайской сцены. С народным артистом России Георгием Обуховым, который отметил свой 80-летний юбилей, пообщался корреспондент АиФ-Алтай.
Морозное солнце исканий
Барнаул для Георгия Обухова начался с морозного, но солнечного утра, когда впервые ступил на его землю, приехав из тёплых краёв. На малой родине, в Ростове-на-Дону, не было больших холодов. А тут снег и мороз…
– Георгий Тихонович, почему Барнаул?
– Когда в Ростове начались изменения, переделки в театре, я уехал – дал в разные места телеграммы – тогда такие были традиции поиска работы – и поехал. Меня пригласил художественный руководитель театра в Узбекистане Гавриил Абдулов, отец актёра Александра Абдулова. Но мой друг Володя Пронин позвал меня в Барнаул. Он сказал просто: «Приезжай, здесь ждёт тебя твоя судьба». Так и случилось.
Здесь тогда работал художественным руководителем и главным режиссёром Эмиль Вайнштейн, который пригласил в театр много новых актёров. Для театра это было «золотое десятилетие». Приезжаю, смотрю – действительно симпатичный театр и толковый режиссёр, который весь в мечтах о театре и живёт этим.
– Каким был драматический театр Алтайского края, когда связали с ним свою жизнь?
– Когда я пришёл все сто процентов актёров занимались своим делом. Это были театральные люди, которые служили театру, пришли в театр, потому что таким был это зов их души. Актёры тогда были разные, но каждый крупный и сочный талант. Денег в театре, что тогда, что сейчас, не заработаешь – это было всегда ясно. И шалтай-болтай в театре не задержишься – сцене нужно отдавать себя самого, не рассчитывая на деньги или славу. Слава – сегодня есть, а потом десять лет забвения. И дистанция длинная для актёра – всегда длиною в жизнь.
Да, как и в сегодняшнем театре, могли оказаться случайные люди, как и в любом другом месте. Но тогда нельзя было работать вполсилы, как сейчас возможно из-за режиссёрской подвижности и не очень сложного текста. Тогда приходилось отдавать себя целиком даже в эпизоде – выходить и говорить о смысле жизни, о человеке. Все пьесы были про это. А сейчас десять комедий – приятных пьес, от которых можно получить удовольствие, но которые могут быть на сцене или могут не быть – что ничего не меняет.
Тогда тоже были комедии, я играл в них – на сельскую тему, но и там старик и старуха задают вопросы: а куда же вы уехали, детки наши, бросили нас? Или землю бросили и уехали в город в погоне за чем-то… Но не банкирами тогда уезжали работать, уезжали на стройки – делать важное и нужное дело, или в Москву – искать себя, пробовать. Потом всё равно возвращались в деревню, каялись.
Отдавать всего себя
– Вероятно, сложно найти конфликт между хорошим и лучшим?
– Я простую пьесу Розова играл с Сашей Калабуховым – оба инженеры, оба способные, я – работаю, чертежи, новые машины. Иногда и по 15-17 часов работаю. И тот хороший: ты же талант, почему просиживаешь? Нужно столько сделать, нужно начинать стройку!.. А я говорю: а мне как-то уютно и интересно тут работать, в тишине изобретать. Тот: нет, добро должно быть с кулаками, активным!.. Вот такая тема выбора. Сейчас кажется – надуманные конфликты, Противостояние хорошего и лучшего. Но тогда было ясно – один работает за карьеру, за власть, другой за идею.
Например, спектакль «Кафедра» по пьесе Валерии Врублевской. Предстоит заседание кафедры, на котором ожидается предварительная защита двух аспирантов – одного талантливого, другого – амбициозного карьериста с полезными знакомствами. А под завкафедрой закачалось кресло – и те, кто много лет молчали и терпели, стали говорить правду.
Или одна из любимейших моих пьес «Мы нижеподписавшиеся». Я маленький бригадир маленькой бригады. Приезжает комиссия и не принимает акт нашей работы. Трудной, в мороз, в холод. Я прыгаю в отходящий поезд, в котором сидит комиссия и начинается схватка. По коридору бегают люди, поднимаются и опускаются окна, кто-то кричит, кто-то закрывает двери, кто-то курит, ходит – вагон на сцене был настоящий. А я кричал: «Любить Родину – это не берёзки целовать! Это конкретно делать! Подпишите акт, мы же три года там, в морозы сидели, мы сделали всё, а вы придираетесь, что-то кому-то недодали, не доплатили!..» Правда была на стороне бригадира, многие согласились, кто-то был за него. И многие понимали – надо сдать объект, чтобы он заработал. Но формально комиссия была права.
Или спектакль назывался «Совесть», где роль Сартакова играл первый народный артист края Валентин Мачкасов. Или пьеса «Палата» Самуила Алешина, где Мачкасов играл Новикова. В палате лежат разные люди – один ворчит, требует, другой скромно лежит. А потом оказывается, он прошёл фронт, написал книгу. На чьей мы будем стороне?
В спектаклях, во всех пьесах должна быть идея, тема, смысл – во имя чего? И я должен на сцене сказать для чего? Да есть комедии, где всё преувеличенно. Но и там есть серьёзный смысл – возьмите Шукшина. Дед Ермолай, которого ребята обманули – зачем врать старику? Но кто прав, где истина – в одной ли тяжкой работе, как думал дед Ермолай? У нас в театре всегда шли разговоры о гражданской позиции. А сейчас вообще не существует этих текстов и слов в работе, кто сейчас со сцены говорит о гражданской позиции?
Не надо требовать от человека жертвовать тем, чем он не должен – звать на баррикаду. Молчащие и что-то делающие порой также важны, как и те, кто идёт на баррикады.
Мне всегда хотелось, чтобы люди в зрительном зале думали. Зачем живёт человек, что делает. Чтобы, посмотрев спектакль, им хотелось прочитать пьесу или книгу. Чтобы каждый имел своё мнение возможно и отличное и не согласное с постановщиком и автором произведения. Это был спор зрителя с артистом, с режиссёром. Всякая позиция, всякое мнение находится в зале – говорили нам режиссёры-старики, а мы предлагаем – думайте.
Тогда выходили на сцену заряженными. Было во имя чего работать. Были готовы работать и по 48 часов, оставаться в гримёрке на диванчике ночевать. Но что для этого нужно? Режиссёр, который тоже живёт этим.
Гармония сцены
– Когда постановка приносит наибольшее удовлетворение актёру?
– У природы не бывает плохой погоды. Есть слово надо – не важно – больной, старый – иди и работай. Судить будут зрители. Плохо когда актёры друг друга нахваливают. Хорошо, когда есть режиссура – ведь это направление, идеология, смысл, ответ на вопрос: куда мы ведём театр, с чем мы будем выходить к людям.
Мне нравится, когда достойно, умно, честно прошёл спектакль. Все сыграли про что-то умное. Все жанры хороши, все цветы на клумбе хороши – выбирайте. Вампилова можно превратить в комедию, а он один из больших драматических авторов. У Чехова сказано «комедия». Но ведь в масштабах жизни события пьесы – не трагедия. Или наоборот «Двенадцатая ночь» – смешно зрителю, но влюблённым в пьесе не смешно – они влюблены. А мы смеёмся над ними.
Хорошо кода все звезды сходятся. Когда есть гармония. И роль, и спектакль, и команда думающая подобралась. Когда можно анализировать. А сейчас часто анализировать не надо. Не хочу наши некоторые спектакли называть, но прошёл – и прошёл – текст за текстом. И всё. Но там же можно было развернуться, разные актуальные темы поднять. Пьеса по произведению Пушкина – там, где у автора есть про русофобию, есть спор – русское или английское – не надо ничего сочинять. Любая пьеса должна давать возможность думать. Не за текстом следить, а задаваться вопросами: почему?
– В чём особенность именно Алтайского драматического театра?
– Большая ответственность. В таких городах как Барнаул нет пяти драматических театров. Обязанность заставить зрителя думать лежит на родном театре. Это в Москве актёр может поработать в разных театрах. И у зрителя есть выбор. А здесь главные слова, характер, нужно показать с единственной сцены. Поэтому здесь выше честь и достоинство, преданность и любовь делу. Обязательства перед зрителем и партнёрами высочайшие.
– Что важно знать молодым актёрам и как найти среди них таланты?
– Банально, но студентам-актёрам нужно рассказывать о смысле человеческой жизни. И спешить с выводами не надо – талант может открыться и поздно. Человек может быть зажат, стеснителен. Сколько людей уходило, но возвращалась, когда понимали, что не могут без театра. Кто-то по три-пять раз на актёрское отделение поступает. Значит, чувствует – ангел прикоснулся к нему. Некоторые очень медленно раскрываются, только на втором-третьем курсе. А кто-то никак не раскроется, а потом оказывается – актёр!
Нельзя судить заранее, бывает и семья в деревне корову продала и сын учится на платном отделении в институте культуры. Ну что ж, если одарённый и талантливый. Золотухин тоже из деревни.
У нас директор был института, фронтовик, говорил: вот как студенту двойку ставить, когда он ничего не знает? Сейчас поставишь, а через три-четыре года окажется, что это Василий Шукшин. А ты его этой двойкой остановил, испортил дорогу. Искусство не имеет возраста можно и в 50 лет написать книгу, нарисовать, сочинить. И сыграть. Поэтому русский артист должен жить долго.
– Как вы считаете, у вас счастливая актёрская судьба?
– Да. Потому что я соприкасался с режиссёрами, актёрами и материалом, в котором можно было жить, работать, и не жалко было тратить себя на сцене. Потому что даже когда трудно и устал, но счастливый, потому что состоялась встреча с пьесой, партнёрами, сложилась ситуация. И зрителя задело – он либо тихо, задумавшись, выходит из зала. Либо кричит «Браво!». И всё, что было до этого – месяц грусти или тоски – не стоит ничего по сравнению с тем моментом на сцене. Вот что важно.
Творческий и семейный союз
В Барнауле у Георгия Обухова сложилась не только театральная, но и личная судьба. Здесь встретил свою жену – Ольгу Кириченко, яркую, зажигательную актрису из театральной семьи, которая в 60-х годах блистала во многих детских спектаклях – играла Суок в «Трёх толстяках», Буратино в «Золотом ключике», Герду в «Снежной королеве», Элли в «Волшебнике Изумрудного города». Она поразила 24-летнего парня до глубины души, когда встретились их взгляды.
Как рассказывает сама Ольга Кириченко, красивый весёлый ростовский парень понравился тем, что был не только обаятельным, но главное – творчески горел, был предан театру.
Много месяцев просто дружили, гуляли по городу, общались, но даже не целовались. И вот однажды спросил: давай поженимся? Давай! Заместитель директора театра предоставил квартиру, где и сыграли свадьбу. С тех пор неразлучно вместе – и в жизни, и на сцене. И все время, по признанию Ольги Леонидовны, им было интересно. «Может сейчас не так часто вспоминаем про любовь, но есть взаимное уважение, привязанность, привычка, помощь и поддержка. Главный секрет нашей долгой семейной жизни – терпение», – говорит актриса.
Театр всепобеждающий. 10 лет служит в краевой музкомедии Константин Яковлев 
Александр Панкратов-Черный о родине и театре 
Хореограф Татьяна Безменова: В спектакле по Сервантесу не будет «испанщины» 
Запрет на вульгарность. Режиссер Олег Пермяков о провинциальных театрах и рвении в Москву 
Барнаул-Москва-Петушки. На Алтае поставили Венедикта Ерофеева