Новый Лесной кодекс, принятый в 2006 году, еще на этапе обсуждения вызвал множество ожесточенных споров. Тем не менее, нормативный документ был принят, и лесное хозяйство было, по сути, выведено из под государственной охраны и погружено в «рынок».
Новое дыхание вопрос об адекватности тех изменений получил в свете последних событий – пожаров в Европейской части России и на Алтае. Все больше экспертов высказываются о том, что именно Лесной кодекс, пролоббированный «единороссами» создал ситуацию, при которой последствия пожаров оказались столь масштабными.
О необходимости корректировки этого документа на минувшей неделе заявил и президент Дмитрий Медведев.
Своим мнением об этой ситуации с нами поделился главный научный сотрудник ИВЭП СОРАН, доктор сельскохозяйственных наук, профессор, заслуженный лесовод РФ Евгений Парамонов.
Тушить просто некому?
– Вы солидарны с экспертами, обвиняющими в столь жестких последствиях пожаров неудачный Лесной кодекс?
– Прежде чем ответить на ваш вопрос надо немного вернуться назад, хотя бы на пол сотни лет. Система лесного хозяйства в России существует более 200 лет. Начиная с Петра I. И в последние полсотни лет она оформилась в такую стройную структуру в государстве: Министерство (или федеральная служба), потом (на уровне региона) – Министерство или управление лесного хозяйства, потом – лесхоз, лесничество, технический участок и обход.
Обход – низшая единица, им руководит лесник. Техническим участком заведует специалист (мастер леса, человек, имеющий среднее техническое образование). Лесничеством – лесничий (как правило, с высшим образованием). В лесхозе был директор, главный лесничий, инженеры, служба охраны леса, лесовосстановления, лесопользования – вся эта категория раньше относилась к так называемой государственной лесной охране. Главная ее обязанность была – охрана и защита леса.
Так вот в этой гослесохране до 2007 года (когда новый Лесной кодекс вступил в законную силу, – прим. авт.) в крае было задействовано более 2600 человек. Было 39 лесхозов, 178 лесничеств и порядка 1600 лишь обходов. Это только государственные леса. Кроме того, были сельские леса: колхозные, совхозные, а это еще 12 лесхозов, еще порядка 500 человек гослесохраны. Такая армия стояла на страже леса.
Что сегодня? Лесхозов нет, лесничества тоже упразднили, обходов не стало, мастерских участков тоже. Что же стало? В частности, на Алтае, леса в основном переданные в долгосрочное пользование, арендованные. Но у нас получилось, что леса арендовали сами бывшие лесхозы. И та структура, инженерная структура, которая была в лесхозе, перешла в «ОООшки».
Но, как таковой, лесной охраны не стало: лесники были сокращены, техники сокращены, а вместо лесхозтерриторий стало лесничество, где у лесничего есть 5-6 человек и они должны осуществлять контроль, то есть работать «в белых перчаточках». И организовать тушение, если возникнет пожар, не имея в руках ничегошеньки. Потому что так написано в Кодексе. Все леса были выведены на рыночную базу и на арендную основу.
Потому что кому-то в правительстве (по слухам, Грефу) показалось, что хватит кормить лесное хозяйство, пусть арендаторы сами этим занимаются. Но наши арендаторы этим и занимаются, потому что у них (хотя они стали работать в рыночных отношениях), сохранилась база: пожарно-технические станции, вышки, автомобили, трактора... А возьмите Кемеровскую область – там нет ничего, Новосибирск – пусто.
Был лесхоз, расформировали его и все: буквально в течение полугода все исчезло. Вы же смотрели, как в «Европе» (европейской части России, – прим. авт.) пожары тушили? Ни одного плуга не было показано, ни одной пожарной машины лесной. А у нас показали: все в плугах, все изрыто, и какие машины пожарные – это все лесные машины, которые были куплены еще лесхозами и сейчас пришли в «ОООшки».
Этих машин пожарных у нас сегодня 335 штук – это чуть-чуть меньше, чем во всем народном хозяйстве края (в поселках, райцентрах, городах и пр.). Ведь в Бастане, где дома сгорели, или Николаевке – кто охраняет жилье? Бывшие лесники – только они еще имеют силу. Больше и некому. Возьмите Курмановку или какое-нибудь другое село: загорись что в бане или огороде – нечем потушить. А вот эта еще сила сохранилась, и она сумела, пусть и с такими большими потерями, но все-таки огонь остановить… А ведь было 8 пожаров одновременно.
Начиная от Панкрушихи, затем Кулунда, Ракиты, и на Михайловку. И все-таки остановили. Хотя это было очень и очень страшно. Сегодня в лесничествах работает 208 человек (а было 2600 с лишним). Вот и считайте… В связи с ликвидацией гослесохраны, мы каждую неделю слышим сообщения о «черных лесорубах».
Ведь это же воровство неимоверное! И как поймать, если настолько русский человек изобретателен, а у оставшихся 200 человек, еще работающих на охране, нет никаких прав. Они не могут составить ни одного акта – не имеют права. Поэтому вынуждены ездить с милиционерами. Мы вынуждены держать милиционеров, так называемых, «лесных».
Государство лишь компенсирует…
– А каковы были мотивы изменения Кодекса в 2006 году?
– Раньше лесхоз имел территорию, он за нее отвечал: охранял, восстанавливал и использовал. Главная причина тех изменений в том, что лесхоз охранял и сам же рубил лес. Но если Правительство сомневается, что лес рубят правильно, создало бы над лесхозами структуру, которая бы их контролировала. Вот как у угольщиков – шахта работает, а над ней есть контроль – Гостехнадзор.
И здесь также могли бы создать Гослеснадзор, и пусть бы он все контролировал. Ведь что было: лесхоз заготавливал древесину, ягоды, грибы, все это перерабатывал, отдавал народному хозяйству, имел деньги. На эти деньги он содержал охрану леса. В Алтайском крае наши лесхозы сами финансировали все лесное хозяйство на 85-88%. И только 12-15% давало государство.
Что еще надо было? Лесхозы развивались, строились, модернизировали свою производственную базу, предприятия по переработке древесины были на уровне мировых стандартов. Но кому-то все это было не нужно – развалили. В результате третья часть в «европе» выгорела, сейчас пожары дошли до нас. Мы их остановили. Слава богу, что ураган пошел на северо-восток, немного задержался в Салаирском кряже и не пошел на Кемерово, а то бы Кузбасс выгорел…
– А сегодня арендаторы несут какую-то ответственность за охрану леса?
– Арендаторы, которые работают у нас сегодня, – бывшие лесхозные. Да, они несут полную ответственность. При чем они выполняют не только охрану леса. За счет опять-таки лесопользования (лесозаготовки, переработки, реализации продукции) содержат систему охраны, машины, людей, осуществляют посадку лесных культур.
Помните гари 97-го года, 60 тысяч га на юге было уничтожено? Сегодня там сосна выросла уже в два моих роста. От чего? От трудов. И за это платят «ОООшки». А государство сегодня платит лишь за возмещение убытков от пожаров. И все. Миллионы на лесников, миллиарды – на последствия!
– На минувшей неделе президент заявил о необходимости менять Лесной кодекс. Но никакой конкретики, что именно менять, пока не озвучено. На ваш взгляд, какие изменения необходимы?
– Дай-то бог. Но он столкнется сейчас с мнением Путина. Потому что принимал кодекс Путин еще до Медведева, когда тот был заместителем председателя правительства – тоже принимал в этом участие. Значит, они столкнутся – раз. А во-вторых, самый верный шаг – вернуться опять к федеральной лесной государственной службе. Столько сегодня затрат понесет государство на восстановление жилья, на компенсацию потерь и пр.
Ведь на это вся лесная охрана жила бы 5-7 лет! Представьте, 1,4 млрд руб. брошено будет на восстановление Николаевки, Бастана и тушение пожара. А давайте прикинем: лесник получает 5-7 тыс. руб. Если 2,5 тысячи лесников – это 200-250 тыс. в месяц, или 5-7 млн руб. в год. Что это такое? Да ерунда какая-то! Вернуться к тем лесхозам надо! Но, потребуется минимум 2 года, чтобы все восстановить.
Вот вас сейчас чтобы принять на работу, надо будет отправить в Бийск, в техникум, чтобы там вас подготовили хотя бы месяца полтора-два, чтобы вы знали, что такое лес, и как с ним работать и пр. Но это у нас сохранились и плуги, и трактора, и машины. А ведь в других регионах и этого нет. И промышленности, которая это выпускала, нет. Это все тоже надо восстанавливать.
- Вы говорите в Новосибирске этого нет, в Кемерово тоже. Почему нам удалось это сохранить, а там нет?
- Потому что у нас это все в кулаке. Начиная с 47 года, когда лесное хозяйство бросали то в состав Министерства сельского хозяйства, то выделяли в отдельное Министерство, то опять включали в сельское хозяйство, то присоединяли к Министерству природных ресурсов, то опять к сельскому хозяйству… В Алтайском крае этого не было, лесное хозяйство было в одном кулаке.
Вы даже не представляете, сколько с принятием Кодекса было потугов «расторбанить» его… А с начала 90-х годов, когда сельское хозяйство, положили на спину, растеребили (до сих пор поднять не можем, на колени едва поставили) – так хотели поступить и с лесным хозяйством.
Но на Алтае этого не дали. Кругом дали, а у нас не дали. Не отдали его в рынок, не растерзали по частникам. Всего-навсего отдали Озерки и Барнаульский одному небезызвестному предпринимателю (а теперь, как говорится, сами плачем, что отдали) и в Петровке и Боровлянке двум предпринимателям небольшим. Остальное все осталось в одних руках.
- Разве?
- Да, только организовалось две структуры – Управление лесами, которое «командует» лесничествами, и «Алтайлес», который объединяет «ОООшки» (Лесная холдинговая компания «Алтайлес» - ведущий участник лесной отрасли Алтайского края, объединившая в 2007 году наиболее крупные лесные хозяйства, - прим. авт.). И в то же время «Алтайлес» имеет подчинение Управлению лесами. А сколько было потугов Панкрушиху, Кулундинскую ленту отдать частнику, растормошить все?… За счет того, что все осталось в одном кулаке, и сохранилась сегодня техника, какие-то кадры...
– Вы озвучили мысль, что не надо «изобретать велосипед», достаточно вернуться к прежней системе. Между тем, на минувшей неделе президент заявлял о необходимости присмотреться к зарубежному опыту, например, Испании…
– А давайте посмотрим на Германию. Там практически 60% – искусственные леса. Там нет такого лесоводства, как у нас. В таких странах, как Швейцария, Австрия, которые работают в основном на рекреацию, туризм, конечно, тоже нет такого лесоводства, таких заготовок древесины, как у нас. И нам такой подход, как у них не пойдет. Он и не нужен. Мы все время смотрим на Запад, копируем его.
Но давайте брать оттуда лишь то, что хорошо, зачем брать все подряд? И зачем нужно было менять шило на мыло, зачем нужно было ликвидировать устойчивую систему, которая работала, давала прибыль государству? Ведь сейчас мы будем восстанавливать ее. Очень больно, что так все случилось. Были чьи-то интересы. Все это выяснится, чуть позже, безусловно.
Щепки летят. Кто угрожает лесам в Алтайском крае? 
Зачехлите топоры. В крае защитят от человека 450 га леса 
До 2015 года на Алтае появится новый лес на площади более 10283 га 
«Краснокнижный» Тигирек. Самый маленький в Сибири заповедник станет больше? 
Какой пользователь нужен ленточным борам Алтайского края?