Геральд СКВОРЦОВ. ОБЪЯВИТЬ PERSONA NON GRATA…(роман). Глава 1
Геральд СКВОРЦОВ. ОБЪЯВИТЬ PERSONA NON GRATA…Глава 2 (начало)
Кого победил?
Чтобы ответить на все эти вопросы, обратимся в недалекое прошлое. В тот день Генри, как обычно, допоздна засидевшийся в офисе, соображал: принять или не принять очередное предложение. Утром к нему пришел начальник службы безопасности, по совместительству устроитель его личных дел, положил на стол видеокассету и распечатанный конверт, коротко сообщил:
- Думаю, Вас это заинтересует, сэр!
- Очень. Пятьдесят тысяч.
- Хорошо. Чеком? Наличными?
- Как Вам угодно. Генри выписал чек, протянул Биллу: - Спасибо, дружище. Я сообщу о своем решении. Иди.
Генри вынул из конверта письмо, написанное красивым почерком, начал читать: « Сэр! Я уверена в том, что подобных писем Вы получаете сотни, и подавляющее число из них летит в корзину для бумаг. Не торопитесь бросать мое, хотя бы прочитайте его. Я много лет пыталась обратиться к Вам, но боялась отказа, потерять окончательно надежду, а без нее жизнь потеряла бы всякий смысл. Этим смыслом являетесь Вы.
Я с шести лет, с тех пор как увидела, люблю Вас. Я собираю все публикации о Вас, все портреты, я часами жду, когда Вы выйдете из здания, и это доставляет мне огромную радость, счастье, а потом – долгие часы страданий. Я, как говорят, изумительно красива, у меня идеальная фигура, кроме того, я окончила Гарвард, хорошо продвигаюсь по службе, но в жизни нет главного – Вас.
Я понимаю разницу между мной и Вами, но сердце не хочет соглашаться с разумом. Я отвергла десятки выгодных предложений о замужестве от достойных людей, я до сих пор девственница и мечтаю принадлежать Вам и только Вам, хотя бы на одну безумную ночь. Подарите ее мне, больше ничего у Вас не прошу! Не опасайтесь, я не буду предъявлять к Вам никаких претензий. Элизабет Гросс». Дальше следовали адрес и номер телефона.
Генри повертел в руках фотографию очередной претендентки на его миллиарды или, в крайнем случае, на солидный гонорар на пару недель, проведенных с ним, вставил кассету в видеомагнитофон. На экране появился начальник охраны: «Сэр, - произнес он, - я как всегда, следуя инструкции, навел справки о претендентке. Материалы расследования прилагаю. Простите, записи не всегда четкие, съемка велась в некомфортабельных условиях. Осмелюсь Дать совет, сэр: эту девицу можно с успехом использовать, кроме того, зная Ваш вкус, предлагаю не отказывать ей.
Возможен еще один вариант, ее подставляют конкуренты. И в этом случае можно извлечь из ситуации максимум пользы. Среди копий документов обратите внимание на один. Его удалось достать с особым трудом». Генри выключил видеомагнитофон, вынул из конверта несколько листов, начал просматривать их.
Документ об окончании школы – самые высокие баллы, вырезка из газеты о конкурсе красоты – Мисс штата, копия диплома об окончании юридического факультета, несколько представлений к аттестации – самые лестные отзывы, письма к подруге, в которых она сообщает об очередной победе над престарелым любовником и сумме отступного, и наконец, о, чудо – подписка о согласии стать агентом ЦРУ, расписки о получении денег за оказанные услуги, отчеты и даже аналитические материалы.
- Ловко работает, потаскуха, - хмыкнул Генри, - на самом верху. Ни одного провала. Впрочем, в постели с такой секс-бомбой любой сенатор развяжет язык. Почему большинство мужиков хотят быть более значимыми именно с любовницами? Чувствуют себя в глубине души ничтожествами и ищут наивных простушек, которые поверят в их бредни о подвигах и успехах? Вот так и уплывает сверхконфеденциальная информация…
Генри включил видеомагнитофон. Так, так… Запись беседы с шефом на конспиративной квартире… Новое поручение… Ничего существенного. Встреча в парке. Опять с шефом… Шеф недоволен – пустяковая информация. Катание на лодке. Пикник на берегу озера с помощником Госсекретаря. Дикая оргия в кустах.
- Да, она и вправду темпераментна. Так играть страсть просто невозможно. Бедный Джон, еле ноги идут. Генри почувствовал, что ему нестерпимо захотелось схватить эту сучку, согнуть пополам и трахать, трахать так, чтобы она выла, как самка койота.
- Стоп, старик, расслабься. Это – потом. Сейчас нужно думать. В этом деле чувствуется что-то главное, что упустили парни из Лэнгли. Что? Что? Это что упорно прячется где-то в глубине мозга, неуловимое, ускользающее, но очень значимое. Оно может определить весь ход задуманного.
Генри выключил видеомагнитофон, откинулся на спинку кресла, закурил тонкую ароматизированную сигару.
- Думай, Генри! Что же ты это так раскис? Идея! Идея! Суть! Чем-то эта крошка отличается от других. Дьявольски хитра? Да. Умна? Бесспорно. Просчитывает множество вариантов? Конечно, но всеми этими достоинствами обладает не одна она. В чем же ее особенность? Стоп! Глаза! Крупно! В разных, критических ситуациях.
На фотографии. Взяв несколько снимков, Стоун разложил их как карты для пасьянса на столе, всматриваясь поочередно в каждый, мучительно думал, стараясь схватить идею за хвост. Наконец, его осенило: - Реакция! Стопроцентная! Беспроигрышная. Она чувствует настроение, как бы глубоко оно не было спрятано, и еще читает мысли. Почти все. Обмануть ее невозможно. Дар Всевышнего.
Да эта девица дороже Клондайка. Она будет главным исполнителем. Она, и никто другой. Кандидатов, предложенных Томом Фрези, - к черту. Дилетанты по сравнению с ней. Стоун набрал номер телефона заместителя директора ЦРУ, курировавшего СССР, после пятого гудка услышал короткое:
- Слушаю.
- Привет, Том. Это - Генри.
- Какого черта, Генри… Только задремал после ужина… Это ты можешь бездельничать, а я госчиновник, в поте лица…
- Кончай ныть, парень. Слушай меня. Подбеги-ка завтра часиков в семь вечера ко мне на ранчо. Есть свежая лососина и прочее. Посидим, молодость вспомним. Слово «лососина» служило для обоих паролем. Оно означало то, что встреча имеет огромное значение, поэтому – обязательна.
- Добро, - проворчал Фрези, - только не отрави, как в тот раз. - В тот раз была телятина, да и сожрал ты ее сверх меры, чревоугодник. Поцелуй за меня свою милашку.
- Целуй сам, она мне осточертела. Только и знает, что деньги клянчить. Том положил трубку, а Стоун, посидев в глубокой задумчивости несколько минут, вызвал охрану и отправился расслабляться в ночной «Клуб-100», членами которого могли быть только те, чье состояние оценивалось минимум в миллиард долларов. Сотрудники этого элитного заведения, оплачиваемые учредителями, заранее принимали заказы и выполняли любые в пределах разумного желания своих хозяев.
* * *
Том Фрези появился в точно назначенный срок: он был как всякий англичанин пунктуален и требовал того же от своих сотрудников, знакомых, слуг и домочадцев.
- Хэлло, старый бездельник, - приветствовал он Генри, - где твоя протухшая лососина по пятьдесят центов за фунт?
- Садись, - пожимая руку приятелю, которому он много лет регулярно платил зарплату и отдельно за каждую стоящую информацию, - допревает. Этот проклятый макаронник (Стоун имел в виду личного повара) оказывается вчера отмечал день рождения, перебрал и начал суетиться после обеда. Убью когда-нибудь итальяшку.
- Не стоит, дружище, лучше отдай мне. Чудо как хорошо готовит. Не просто талант – гений. Не повторяется, импровизатор отменный. В ожидании лососины приятели съели салат, запивая его ароматнейшим вином, перебросились парой ничего не значащих фраз. Лососину слуга подал на огромном блюде.
От нее шел такой запах что Том застонал и начал не просто есть, а пожирать ее. Стоун, посмотрев на чавкающего приятеля, захохотал: - А ты ничуть не изменился. Сидишь чуть ли не на вершине айсберга, а ковбой-ковбоем. Осталось только руки об штаны вытереть, и – картинка из вестерна.
- Отстань, Генри, со своей японской эстетикой. Ковбой, и этим горжусь. Что касается айсберга, то он в любое время может расколоться, а я плюхнусь жопой в воду. Что тогда? - Есть признаки? - Не думаю, но… Новая администрация, знаешь… - Пойдешь ко мне. Начальником охраны инвестиций Мне нужен человек с нюхом. Мой начал его терять. Две ошибки допустил. При таких масштабах – опасно.
После лососины подали жареных рябчиков, затем – бараньи ножки, суп с мясом черепахи, яйца, запеченные в золе, на десерт – мороженое и кофе по-турецки. Слуга налил в бокалы вино, но Фрези отодвинул свой, едва не столкнув на пол, жалобно спросил:
- Генри, ты знаешь меня… Не терплю это пойло. У тебя есть какой-нибудь коньяк, на худой конец - армянский?
- Есть, в том числе и армянский, но пить не рекомендую. Не патриотично поощрять бизнес наших врагов. - К черту патриотизм. Хочу, чтобы шумело в голове, а не в брюхе. Генри кивнул, и слуга через пару минут принес бутылку.
- Смотри, не надерись, разговор будет серьезный, - предупредил Стоун, - пора переходить к завершающей стадии операции.
- Подожди, не суетись, дай насладиться едой и покоем. О делах потом. Дай хоть минуту хорошей жизни…
Покончив с кофе, друзья откинулись в креслах, закурили. Стоун закрыл глаза, уронил сигару, сладко всхрапнул. Слуга, стараясь не задеть хозяина, поднял сигару, положил в пепельницу. Фрези допивал уже последние капли, когда Стоун вздрогнул, открыл глаза и безо всяких предисловий спросил:
- Утечки информации из твоих монолитных рядов нет?
- Исключено.
- Исключено, - Генри выговорил это свистящим шепотом, - а вот это видел! – Он покрутил фигой у самого носа приятеля, - вот здесь, - он указал пальцем на кейс, стоящий на периле беседки, - вся или почти вся информация о твоей сотруднице Элизабет Гросс, которую ты подкладываешь под сенаторов, конгрессменов и прочих. За пустяк продали.
- Во-первых, - невозмутимо парировал выпад Том, - ее далеко не полное досье сплавил тебе я. Причем с определенной целью: поймешь ты ее до конца или нет. Второе: пятьдесят тысяч баксов – аванс. В будущем надеюсь получить в тысячу раз больше. Фрези ждал чего угодно от своего приятеля: вспышки ярости, грубой брани, но только не того, что увидел. Стоун, согнувшись пополам, не просто засмеялся, а заржал, именно заржал – только такое сравнение пришло в голову Тому.
Генри долго свистел, улюлюкал, выл как раненый волк, увидевший окруживших его охотников, плакал, чихал, сморкался. Успокоившись, Генри зло процедил:
- Сука ты, Том. Я же твой лучший друг.
- В бизнесе нет друзей. Есть деловые партнеры. Что для тебя пятьдесят тысяч баксов, так, мелочь, а мне подспорье. Что-то вроде заначки.
- На девок?
- И на них тоже.
- Ладно. Обхитрил – пользуйся. Так что, она – исполнитель?
- Она. Кстати, владеет искусством единоборства бузупречно. Натаскивали на чемпионах мира и Европы. Никаких шансов им не оставила. Мужикам, понимаешь?
- Это – лишнее. Если разведчик полез в драку или схватился за оружие, он погиб. Там тоже не дилетанты, особенно в КГБ. Куда засунем в Москве.
- Вице-консулом. Прежний уходит на пенсию.
- Наружка покоя не даст. Не провалится?
- Пусть бегает. Постараемся убедить в том, что она не наш агент.
- Ампулы принесет, а швырнуть их в водозабор должен русский. Обязательно беспартийный.
- Ты что, всю схему ломаешь! Зачем это?
- Русского после операции доставить сюда. Он должен при необходимости, слышишь, при необходимости заявить на весь мир о том, что его наняли генсек и члены политбюро. Они, мол, боялись краха системы, хотели спровоцировать конфликт и гражданскую войну, чтобы с помощью армии разгромить оппозицию и все вернуть на круги своя. Укладывается это в общую схему?
- Заманчиво. Впрочем, нужно все обдумать.
- Давай. Время терпит. Кстати, письмо ко мне и прочая галиматья твоя инициатива?
- Клянусь – нет. Девица на время вышла из-под контроля, решила заработать полтора-два миллиона.
- Она давно это… девственница? – Генри захихикал.
– Измучилась, наверное, во сне одни члены маячут. Гони ее ко мне завтра. Пока ни во что не посвящай. Я ей потом в знак благодарности чек выпишу и в Москву отправлю.
Друзья расстались очень довольные друг другом. А на следующий день началось такое, о чем Генри не мог вспоминать без дрожи во всем теле и мурашек, бегущих по спине.
- Почему все скверное или трагическое начинается и происходит только ночью? – спрашивал он себя. – Именно тогда, когда снится что-нибудь приятное: мать, например, ведущая его за руку по парку, первый поцелуй на школьной вечеринке или тот шикарный бал, который он закатил, когда заработал первый миллиард.
Может быть, дьявол боится делать пакости днем? В ту ночь Стоун лег спать не как обычно в двенадцать, а на два часа позже. Телефонный звонок разбудил его ровно в четыре.
Звонили по телефону, номер которого, кроме него, знали трое: начальник службы безопасности, начальник личной безопасности Вилли Ширт, шеф отдела конъюнктуры Гарри Рунд и шеф аналитического отдела Нил Робинс. Только они и только в исключительных случаях имели право и осмелились бы побеспокоить биг-босса, которого все служащие, в том числе и эти трое, боялись больше двенадцатибалльного шторма или все разрушающего на своем пути торнадо.
Генри снял трубку только после десятого гудка, сердце уже заныло от неизвестной, вероятно, грозной опасности. Сними он ее после первого – второго звонка, служащие могли бы расценить этот поступок как проявление трусости или бесхарактерности, а такого Генри не мог позволить себе даже в мыслях.
Даже если цунами будет со страшной скоростью надвигаться на его офис на втором этаже, он должен спокойна пройти по коридору, видя сквозь распахнутые двери перекошенные от ужаса лица сотрудников, ледяным тоном отдать приказ об эвакуации, подняться в лифте на крышу небоскреба, сесть в вертолет и только тогда дать волю чувствам. - Слушаю, - прохрипел в трубку Стоун.
- Простите, сэр, - услышал он в трубке голос Робинса, - мы бы не решились…
- Кончай трепаться, говори по делу, - рявкнул Генри.
- Не могу, сэр…
- Этот телефон невозможно прослушать…
- Но Ваши инструкции…
- Хорошо, через сколько времени будете здесь?
- Мы уже у ворот. Прикажите охране…
- Хорошо. Генри нажал кнопку переговорного устройства, экран монитора засветился, на нем четко обозначилась фигура негра – гиганта. - Пропусти этих двоих, - распорядился он.
Стоун нажал другую кнопку, в дверях появился дежурный врач. - Дайте какую-нибудь гадость, чтобы вот эта штука, - он постучал кулаком по черепу, - работала лучше компьютера. - Хорошо. Но предупреждаю, не будете спать около двадцати часов, - проговорил врач.
Генри с отвращением бросил в рот крохотную таблетку, выпил стакан минеральной воды и сразу почувствовал, как тело наливается яростной силой, до этого путанные и нечеткие, выстраиваются в линию, как морские пехотинцы на учебном плацу, тревога исчезает.
Он надел свой любимый халат, сунул ноги в мягкие тапки из шкуры гризли и направился в кабинет. Около двери его уже ждали Шорт и Робинс. Стоун пропустил их вперед, спохватившись, решил, что допустил ошибку: шеф должен быть всегда первым, прошел к огромному письменному столу из черного дерева, сел в кресло, жестом пригласил сесть служащих. Оба сразу же открыли ноутбуки, подняли на шефа глаза, выражавшие суровую решимость и преданность. - Говори ты, - Генри ткнул пальцем в Робинса.
- Сэр, - начал твердым голосом он, - как Вы знаете, цена Ваших акций в ВПК, нефтяных компаниях, золотодобывающей отрасли последние три недели колебалась, но незначительно, хотя последние десять лет она была абсолютно, - он подчеркнул это слово, - стабильной.
Два часа тому назад она начала резко падать и дошла до номинала.
- Что? – тихо спросил Стоун. – Как до номинала? Такого не может быть! Это противоестественно. Противоречит логике рынка.
- Тем не менее, сэр. Генри включил огромный экран, находящийся на противоположной стене, у самого потолка. По нему побежали строки слов, колонки цифр, различные символы, понятные только искушенному. Он долго напряженно вглядывался в траурную, грозную симфонию побед и поражений, затем выключил экран.
- Дайте распечатку, - потребовал он. Долго в гробовой тишине внимательно просматривал лист за листом, швыряя их на пол, наконец, скомкав последний, положил его на стол, с яростью хлопнул по нему ладонью.
- Ну, что скажете, гении?
- Это еще не все, сэр, - подал голос Шорт, - Конго, Сомали, ЮАР и ряд других стран Африки отказались подписывать уже готовые контракты. ЮАР мотивировала это неожиданно возникшими трудностями бюджета после урагана, а эти двое якобы под давлением общественности собираются объявить полный нейтралитет и до предела сократить армии. Оставить только пограничную охрану и полицию.
Вот телеграмма наших сотрудников. Оружие, как Вам известно, укомплектовано, готово к погрузке, корабли зафрахтованы.
- Сколько теряем? – осведомился Стоун.
- Страшно сказать, сэр! Миллиард, а если учесть, что купленное оружие придется продать по бросовой цене, еще больше. Поиск покупателей займет немало времени, это повлечет за собой увеличение накладных расходов. Одна аренда складских помещений влетит в копеечку.
- Что предлагаете, парни? – голос Генри стал жалобным, просящим. - Найдете выход, получите пять процентов от выручки. Пять, усвоили?
- Сколько? – ужаснулся Шорт, - Пять процентов?! Но ведь речь идет о миллиарде.
- Черт с ним, с миллиардом. Я хочу, чтобы эти макаки взяли товар у меня. Слышите?! Надо, чтобы они затеяли междоусобицу. Мне нужно навсегда влезть в этот регион и продавать все: от презервативов до межконтинентальных ракет. Вы знаете, почему ни один из великих людей не осуществил идею мирового господства? Спрашиваю не потому, что экзаменую по истории, а для того, чтобы вы до конца поняли мою стратегию и помогли осуществить ее.
Лучше вас специалистов во всем мире нет, поэтому работаете у меня. На полном доверии. Кроме доверия, вам сейчас нужно еще и знать. Все знать. Итак, причина фиаско?
- Не рассчитали промышленный и людской потенциал, - робко начал Нил Робинс.
- Верно, - Стоун удовлетворенно кивнул. - Яростное, выходящее за пределы возможного, сопротивление народов, их объединение, массовый героизм. - Согласен. Еще?
- Погодные условия, недостаточное знание местности, ошибки в стратегии. - Все? - Кажется, да, сэр. - Скверно. Эти шизофреники воевали не только против стран и народов, а протии природы людей, вложенной в них на генетическом уровне Творцом. Человек всегда, - Генри произнес это слово врастяжку, - эволюционирует от меньшего к большему, от простого к сложному в двух сферах: материальной и духовной, а его хотели швырнуть назад, в дикость, остановить прогресс. На время это возможно, навсегда – никогда.
Творец не позволяет нарушать космическую гармонию, поэтому исход предрешен. Что несли с собой Чингизхан, Наполеон, Гитлер и прочие? Разрушение основ, принудительное рабство, а я в противовес – созидание, движение вперед и , на первом этапе, рабство добровольное, осознанное. Как потребность. Как давно ожидаемую данность.
Я дам этим полуголым, забитым рабам русским прилично оплачиваемую по их меркам работу, массу дешевых товаров, удовольствий, они сами наденут колодки и будут считать меня богом. Новым мессией. Нет страшнее, сладостнее рабства, чем зависимость от постоянного желания удовлетворять растущие потребности.
Советы подохнут оттого, что отнимают у обывателя эту потребность. Нужно только помочь им осознать их сегодняшнее состояние. Вот так. Хватит о будущем и стратегии Вернемся в сегодняшнее. Колебание цен на акции. Что это? Тенденция, закономерность принцип? Закон исключен. Ну, Робинс, что Вы думаете по этому поводу?
- Тенденция. Уверен. Единичный укол шпагой. Фехтовальщик, зная, что победить невозможно, хочет на время вывести из строя противника, на время выйти из боя, снова уколоть и так до бесконечности. - Кто этот фехтовальщик? - Позвольте мне, мистер Стоун, - вмешался в диалог Шорт.
– В мире нет ни одного бизнесмена, который бы решился на такую отчаянную схватку, потенциал не тот, значит, против Вас интригует государство с огромными резервами. - Советский Союз? – Генри вскочил с кресла, подошел к бару, взял из него бутылку виски, плеснул в бокалы, жестом предложил выпить. Ошибка исключена?
- Полностью. Игра то на понижение, то на повышение на бирже, срыв поставок в Африку жестко взаимосвязаны. Русские рвутся в Африку. - Смысл? – Стоун залпом выпил виски, пососал ломтик лимона, выплюнул его в ладонь, положил в пепельницу. – Африканский рынок им не нужен. Нечего предложить. Просто напакостить, опасно, нет резона. Политические дивиденды? Союз с дикарями? Расчет на взрыв, революцию на континенте, как на Кубе? Очень может быть. Очень.
- Сэр, - прервал его размышления вслух Шорт, - мы пришли, кроме прочего, вот еще к какому выводу. У русских есть информатор, и он – один из Ваших служащих. Кто-то на самом верху. Но самое интересное в другом. Информация уходит в одну из европейских стран, там она дополняется, уточняется деталями и обрабатывается аналитиком.
Гениальным аналитиком, способным рассчитать не максимум шесть вариантов, как это обычно бывает, а до десяти – двенадцати. Представляете, какие возможности маневра для тех, кто воплощает в жизнь его рекомендации, и как он опасен?! Он – русский, и вот почему.
Русские мыслят нестандартно и принимают нестандартные решения. Даже парадоксальные, но всегда дающие отличный результат. Этот же отличается уникальнейшей способностью: он импровизирует в процессе реализации идеи. Не человек – дьявол. Мы вычисляли его полгода. Где он, определить можно, но на это нужно время, а его практически нет. - Так, - процедил сквозь зубы Стоун, - начинается мировая экономическая война, у меня - шпион, а у противника – гений-полководец. Это уже слишком.
Он нажал кнопку на подлокотнике кресла, в дверях появился помощник. - Шефа службы общей безопасности ко мне! – рявкнул Генри. - Он здесь, сэр! - Зови. Когда шеф службы общей безопасности Гюнтер Круг вошел, Стоун распорядился: - Введите его в курс дела. Со всеми подробностями.
Шпиона найти, гения тоже, где бы он ни был, хоть на луне, хоть в жерле вулкана. Притащить ко мне. Обращаться с ним, как с королевской особой: пылинки сдувать, педикюр делать и все такое. Ясно? Изменения на бирже анализировать постоянно, докладывать каждый час. Африканскими делами займусь сам. Распорядитесь, чтобы мне приготовили самолет. Все! Не смотря на яростные усилия служащих Стоуна, взять под контроль ситуацию и выправить положение на рынке, а так же на то, что в бой были введены стратегические резервы – огромные денежные средства, положение ухудшалось с каждым часом. Акции предлагались уже ниже номинала, но никто их не хотел покупать.
Еще хуже обстояло дело с ранее заключенными контрактами. По всем прогнозам аналитического отдела, которые он составлял накануне их подписания, они должны были давать прибыль двадцать пять – тридцать процентов на вложенный доллар, а в действительности ее либо не было вовсе, либо она была смехотворна мала.
Стоун, чтобы найти того самого дьявола, который медленно, но уверенно вел его империю к большим потерям, предлагал ЦРУ и европейским разведкам огромные деньги, они обещали в ближайшее время найти дьявола, но их усилия не увенчались успехом.
Агент-аналитик был тщательно законспирирован, и его прикрывала не одна, а несколько резидентур той страны, на которую он работал. - Подожди, - злорадно говорил Стоун, - проколешься. Обязательно. Победа туманит голову, войдешь во вкус, будешь действовать на грани фола, вот тогда тебя и возьмут тепленького. Будешь на меня работать, все вернешь, да еще с прибылью. Но он ошибся.
Агент просчитал и этот вариант и прекратил борьбу, выкачав из кармана Стоуна около четырех миллиардов долларов. Положение стабилизировалось: акции повысились в цене, контракты начали давать в среднем десятипроцентную прибыль, однако самолюбию Стоуна был нанесен мощный удар. Стоун мечтал о реванше.
- Ну, - спросил он шефа общей безопасности, когда тот вернулся из длительного вояжа по европейским странам, - результат нулевой, если судить по твоей унылой физиономии? Где этот тип? - Грешим мы тут на одного, но он погиб, сэр. Впрочем, это из области фантастики. Опять же если предположить, - заплетающимся языком продолжил он, - сомнений много. - Погиб? Уж не твои ли парни его грохнули? Он что, дествительно русский? Как погиб?
– Стоун выдохнул все эти вопросы, закурил, плюхнулся в кресло, не приглашая шефа общей безопасности сесть. - Позвольте сесть, сэр? Устал. Дошел до бессонницы. - Валяй. Можешь выпить.
Круг налил в бокал виски, залпом выпил, поставил бокал на стол, заговорил медленно, хриплым голосом. Веки его опустились, он весь обмяк, стал меньше ростом.
- Зовут этого парня Павел Сомов. Вербанул его один из парней БНД еще в шестидесятых. Он тогда изучал идеологический и политический потенциал молодежи в России с расчетом на дальнюю перспективу. На случай войны. Познакомился с Сомовым, который бредил тогда о России без коммунистов, о рыночной экономике, сытой жизни, новых людях с иной моралью и прочей чепухе. После серьезной подготовки включили Сомова в работу.
Работал он классно. Студент, без опыта, а аналитические обзоры об идеологическом, политическом и моральном уровне молодежи России тех времен поражают до сих пор абсолютной достоверностью и глубиной. Прогнозы сбылись все до единого.
Потом этот Сомов закончил военный институт иностранных языков, работал переводчиком в стан…, это министерство, постоянно контактировал со специалистами из западной Германии, кочевал по новостройкам Сибири, больше четырех лет провел в командировках в ФРГ, словом, в период холодной войны и железного занавеса лучшего агента не пожелаешь.
Информацию по Сибири давал не Бог весть какую, за исключением двух случаев. Один - о залежах урана, а другой – о производстве особо токсичных ядов. Спутниковая разведка подтвердила первую информацию, агентурная – другую. Использовали его, однако, в другом направлении.
Давали собранную в нескольких странах информацию и предлагали анализировать ее. Ни разу в выводах не ошибся. Деньгами почти не интересовался, работал на идею. Фанатик, как многие русские. После многих лет работы, во время одной из командировок в Бонн, видимо, боясь разоблачения дома, попросил политического убежища.
Руководство БНД еще до его приезда в страну приняло решение предложить Сомову остаться в Германии, работать в штате, в аналитическом отделе, так что желания обеих сторон совпали. А дальше эти придурки из разведки допустили глупость необычайную, за которую Сомов поплатился жизнью.
Приняв предложение и проработав там довольно долго, он начал жаловаться на то, что вся его жизнь – сплошные лишения. Дома он плохо питался, нуждался в деньгах, не имел возможности развлекаться и просил разрешить ему хоть раз в жизни хотя бы месяц покататься по Европе с познавательной целью и расслабиться. И они разрешили. Мало того, позволили перевести со своего счета в итальянские банки что-то около двухсот тысяч долларов.
Подарили машину, на которой он, представьте себе, один, без сопровождения, рванул к Средиземному морю. Видимо, пользовался у них абсолютным доверием, или они считали, что назад, то есть на родину, у него пути нет, и он, покутив широко, по-русски, вернется обратно.
В Италии Сомов загулял, да так, что макаронники, видевшие всяких туристов, диву давались. Жил в шикарных отелях, ангажировал самых красивых девиц, давал на чай по сто баксов, пил самые дорогие вина и коньяки, фрахтовал яхты и устраивал на них вечеринки. Однажды чуть не утонул, свалившись за борт. Дважды дрался, сломал одному собутыльнику ключицу, но откупился, отдав пострадавшему тысячу долларов.
Все эти приключения кончились бы возвращением блудного сына к матери – БНД, если бы на него случайно не наткнулся одиночка-мафиози, изгнанный из «семьи», сданный ею в свое время полиции и отсидевший что-то около пяти лет. Он сидел на мели, попрошайничал по мелочи у бывших подельников, а тут подвернулся богач – кутила.
Грех было пропустить случай, и Карло Фиони начал слежку за Сомовым. Фиони установил,что Сомов частенько ездит в одну горную деревушку, расположившуюся недалеко от побережья, в которой жила его пассия, решил перехватить его в безлюдном месте, убить и ограбить.
Он точно знал, что Сомов носил с собой наличными примерно пятьдесят тысяч баксов. Такую глупость может сделать только русский, у которого дома больше десятки в кармане не бывало. По их понятиям, миллион в банке – абстракция, а куча банкнот в бумажнике – верх могущества.
Фиони отлично справился с задачей. Когда машина, в которой сидел Сомов, медленно преодолевая крутой подъем, поднялась на вершину горы, остановилась у завала, приготовленного заранее, Сомов, пьяный до безобразия, вышел, чтобы убрать камни, и получил пулю в висок. Фиони забрал бумажник, чемодан, в котором было несколько дорогих костюмов, пара золотых вещтчек, и столкнул машину с обрыва.
Она подпрыгнула дважды, ударившись о валуны, загорелась. Сомов, путешествуя по Италии, должен был раз в неделю, в пятницу, звонить своим хозяевам, а когда он не вышел на связь, они забеспокоились, начали поиски и быстро все нашли. Бумажник, кстати, без денег, нашли в трех милях от места происшествия у обочины дороги. На нем обнаружили не совсем четкие, но достаточно для идентификации отпечатки пальцев Фиони.
Дело в том, что бумажник, изготовленный в техотделе по спецзаказу, в прямом смысле не горит и в воде не тонет. Почти полностью сгоревший труп обследовали, а по некоторым признакам (старый перелом лучевой кости руки, золотые коронки на зубах) сделали вывод о том, что в этом месте случилась драма, а не был грубо разыгран спектакль. Кроме того, сэр, есть еще несколько прямых доказательств. Через двенадцать часов Фиони вылетел в ЮАР.
На таможне, как Вам известно, регистрируют паспорта, снимают на видео всех прибывающих и убывающих. Экспертиза подтвердила абсолютную схожесть фотографий. Точно такой же след оставил мафиози в Гонконге.. Там он исчез, лег на дно. Семья безжалостно пресекает всякую самодеятельность на своей территории, кроме мелочей. Фиони знал это отлично и дал деру, чтобы не подохнуть после средневековых пыток.
Опрошены десятки свидетелей, с которыми вступал в контакт Сомов. Он тяжело переживал перемену в своей жизни. Плакал, называя себя предателем, кому-то грозил. - Он говорил по-итальянски? - Нет. Об этом рассказала одна русская баба, из эмигрантов, с которой он провел несколько ночей.
- Возможность того, что этот, как его, Сомов , был двойным агентом, исследовалась? - За все годы контактов с БНД проверялась постоянно, последний случай – особо тщательно. - Появлением его в Москве или на родине интересовались? Агент такого уровня просто обязан сидеть на Лубянке, причем очень высоко.
- Немцы двадцать лет тому назад подловили на бытовухе одного генерала КГБ, сотрудника первого управления. Как водится, попугали, наврали с три короба, дали крупную сумму, регулярно платят, но используют крайне редко. Только в особо важных случаях. Генерал этот осведомлен чрезвычайно. - Но не абсолютно. - Нет. Абсолютно осведомлен только сам председатель.
- И что? - Генерал дал следующую информацию. Сомовым интересовалось пятое управление. Постоянно. Работа с иностранцами, выезды за рубеж. Не болтает ли лишнего. Не поддался ли вражеской пропаганде и прочая чепуха. Обычная охота за инакомыслящими. Подсовывали самых опытных осведомителей. В трех случаях – красивейших и умных женщин. Ничего существенного.
Отменный специалист, коммуникабелен, умен, начитан, к деньгам равнодушен,, сентиментален, аполитичен, иногда непредсказуем в поступках, пьет в меру. Кажется это все, что удалось узнать. Да, вот еще что: пятое управление КГБ пыталось завербовать его в осведомители, но он ловко ушел от предложения. Наплел что-то о чести русского офицера, намекнул, что сообщит об этом в генштаб. Решили не рисковать, отступились.
- На его родине побывали? - Немцам пришлось задействовать агента-крота. Он сидит во Владивостоке. Родители Сомова умерли. Единственный брат давно в психушке. Агент побывал у него. Сомов-старший на вопрос, видел ли он брата, пришел в восторг и заявил, что скоро его братишка прилетит с неба, куда он улетел еще младенцем, что он – новый мессия и уничтожит всех грешников и в первую очередь врачей, которые не дают ему закурить и не пускают на ночь в палату женщин.
Потом пустился в долгие рассуждения о смысле жизни, выкурив подряд три сигареты, упал со скамейки в саду, согнулся пополам и едва не умер от судорог. Встречу прервали прибежавшие врачи, отругав двоюродного братца за а то, что он нарушил их запрет: не давать больному спиртного и сигарет.
Агент, кстати, сфотографировал могилы родителей Сомова. Они рядом. И последнее, сэр. Дело сдано в архив, однако у резидента в посольстве в Москве лежат на всякий случай несколько фотографий Сомова.
- Судя по тому, что ты здесь рассказывал, этот Сомов не участвовал в войне против меня. Значит, был кто-то другой? И он жив-здоров, только затаился до поры, до времени? - Выходит так, сэр. Не исключено, что он может повторить свои пакости. - Есть возможность найти его? - Очень сложно, сэр. Таких охраняют особо тщательно.
- Ты славно потрудился, Шорт, я очень признателен тебе и щедро оплачу твои услуги, но сверхзадача остается: икать этого типа. - Нужны контакты в ведущих разведках и их помощь. И еще деньги. Большие деньги, сэр. Все почему-то хотят стать богатыми. Информация – самое дорогое в наши дни, а такая в особенности. - Получишь все, что нужно. Гонорар я переведу на твой счет. Отдыхай три недели. Где хочешь. Потом – ко мне. Да не пей, форму держи. Скоро предстоят грандиозные события, в которых ты будешь играть не последнюю роль. Иди.
Когда Шорт вышел, Стоун набрал номер телефона, услышав ответ, коротко приказал: - Начинайте реализовывать африканский сценарий. Докладывайте ежедневно во всех подробностях.
Продолжение следует