Что значит «получилось», «случилось»? Эти слова несут в себе элемент случайности, а ее победа – чистая закономерность!
Непонимание рождает страх
– Победа в кармане, и что дальше?
– Я не рассматриваю эту победу как стимул к чему-то новому. Это скорей подведение итога за определенный период. У меня так не бывает – достигла чего-то и что же дальше? Задачу себе всегда какую-то найду. Я недавно вернулась из зарубежной поездки, у меня была стажировка в одной из германских клиник, сейчас нужно материалы, которые я привезла, переработать и какие-то новые веяния попытаться воплотить здесь.
– Что особенно вас впечатлило?
– Поскольку я там была не в первый раз, удивления особого не было. В работе с детьми, наверное, большой интерес вызывает то, что там очень много времени уделяется работе с пациентом: беседы не только с родителями, но и с самими детьми. Это у нас считается, что до 18 лет ребенок маленький, ничего не понимает, и что с ним говорить?
Там и с детьми 10-12 лет разговаривают, объясняют. А родителям еще больше уделяется внимания. Потому что они должны знать, что происходит с ребенком, что его необходимо лечить – в этих беседах какие-то образовательные, воспитательные элементы присутствуют.
– Вы считаете, что нам этого не хватает?
– Да! Нам не хватает именно контакта врача и пациента. Мы ограничены в силу временных рамок.
– Пресловутые 15 минут на прием?
– Да. В поликлиниках вообще получается: разделся, оделся и все. Времени ни на что не хватает. Родители почему часто недовольны приемом? Потому что многое остается непонятным – врачу просто некогда все толком объяснить. Все, что не ясно, порождает страх.
Если есть страх, то начинается беготня по всему городу за разъяснениями. А если ты пациенту все объяснил, он понял, какие-то жизненные ситуации для себя уяснил, то он в следующий раз, придя к тебе, будет испытывать доверие.
Этому в зарубежной практике уделяется огромное внимание, и это там наиболее привлекательное. Даже не медицинские технологии, которые там на более модернизированном уровне.
И пациенты там совсем другие. Они очень открытые. Даже инвалиды. У нас они – не хочу сказать, что все – люди очень закрытые, угрюмые. Наверное, раньше, да и сейчас, они были лишены необходимой части пребывания в обществе, общество от них сторонилось. А там наоборот. Вот идешь по больнице, стоят глубокие инвалиды, и они стремятся пообщаться! Доктор, а вы правда из России? А вы нам не расскажите, какого цвета у вас там снег? У них есть стремление к обществу. У нас нет пока.
Инвалидов нужно принимать
– Так у нас и общество не слишком распахнуло для них объятия…
– Отношение само общество закладывает. Там большое внимание уделяется инклюзивным детским садам, школам, где все дети учатся вместе. А у нас же все раздельно. Пусть даже нормальный детский сад для детей с обычным развитием. Но в нем есть группа для таких-то детей. И на игровой площадке, на входе в детский сад они встречаются с обычными ребятами, вместе играют.
Дети же не особо дифференцируют, где инвалид, где такой, где этакий – это мы им все закладываем. Если они в детском саду встречаются с человеком на коляске, идут в школу и там тоже ребенок на коляске, то есть с рождения встречаются с такими людьми, для них в этом нет ничего необычного.
А у нас дети школу закончили и вдруг встретились на дороге: здоровый и больной. И что из этого получится? О! смотри, у него ног нет, смотри, у него рук нет, смотри, какая у него голова.
– Да, дело зачастую не в негативном отношении к инвалидам, а в том, что люди просто не знают, как на них реагировать…
– Да, потому что в детстве им это не было заложено. И вдруг они видят что-то необычное. Хотя это такие же люди, только со своими особенностями. И принять их нужно.
– Сейчас много говорят о том, что современные дети более больные, чем раньше. Это действительно так?
– Я бы не сказала, что они стали больнее тех, кто родился, скажем, 10 лет назад. Может, стало информации больше медицинской, родители стали ее откуда-то получать, переносить на детей. Может, мы какие-то вопросы пересмотрели. И если раньше что-то казалось физиологией, то сегодня в силу урбанизации, акселерации и прочего какие-то вещи стали приобретать патологические черты. Медицина же не стоит на месте. Но в своей массе, я не могу сказать (а я работаю уже 22 года), что дети стали хуже.
Опять же, надо понимать, если хуже, значит, общество себе должно поставить минус – значит, мы не проявляем должную заботу о наших детях.
Если касаться психологических проблем, может, да, стало хуже. Но это не значит, что у ребенка обязательно больная нервная система. Знаете, как раньше говорили: у детей проблем нет, проблемы есть у их родителей. Дети повторяют своих родителей.
Где мамы и папы?
– И что это за проблемы родителей, которые перетекают на детей?
– Проблемы семейных взаимоотношений. Когда к нам приходят, каждый думает, а не больна ли у ребенка нервная система, потому что он нервный и раздражительный. Ну, давайте поговорим по душам. Иногда родители говорят: а что, у нас все нормально! Он у нас единственный ребенок. Чего ему может не хватать?
Так может ему любви не хватает? Внимания? Да ну, бросьте! У него полная комната того, того и того. Ни в чем отказа нет. Давайте нервную систему обследовать. Это же проще – он же болен, поэтому раздражителен, – нежели признать свое неучастие в жизни ребенка. Я думаю, что сейчас главная беда – нехватка любви со стороны родителей.
Я по своему приему сужу. Много лет назад не было такого, чтобы бабушка, дедушка или соседи какие-нибудь привезли ребенка. Всегда родители приходили. А сегодня приходят бабушки. Где родители, почему не пришли? Им это или не надо, или их это не волнует и они ничего в ребенке не видят. Иногда бабушки говорят: я маме, папе говорю, что надо к доктору сходить, а они все отмахиваются – ничего у нашего ребенка нет.
Или второй момент. Где папа, мама? Они работают, заняты, с работы не отпускают.
Но ребенок же чувствует: или его мама повела, или бабушка. Ему сказали: так, идешь с бабушкой, потому что у меня нет времени, хочет бабушка, пусть ведет. И эта фраза, брошенная, когда суп варили, заставляет ребенка уже по-другому все воспринимать. Я думаю, всему виной межличностные отношения. Главная проблема в том, что дети предоставлены сами себе.
Я вижу сегодня только психологические проблемы. Они, конечно, не приведут к ДЦП, менингитам, эпилепсии или другим страшным заболеваниям. Но ребенок, который рос в дефиците общения с родителями, может быть невротичным, замкнутым, его адаптация в обществе будет страдать, он будет не столь коммуникативным.
А в обществе нужно будет себе «коридор» выбрать, контакт с другими людьми находить, семью, в конце концов, создавать. Занимал он, будучи ребенком, себя сам за компьютером, и его дети себя займут… И так дальше – из поколения в поколение. Это перестраивает менталитет в обществе. Поэтому сегодня медицина не только естественная наука, но и социальная. А проблем социальных много.
– Какой бы вы дали совет родителям?
– Любите своих детей. Тогда они будут здоровыми, счастливыми. Счастье детям дают родители, как и несчастья. Ребенок должен видеть ваше участие, но не в материальном смысле, не раз в неделю дневник проверить: о, ты молодец, на тебе сто рублей. Наверное, это должно быть какое-то другое участие.
ДОСЬЕ
Татьяна Шульц родилась 6 октября 1966 года в пос. Политотдел Каскеленского района Алма-Атинской области (Казахстан). Закончила педиатрический факультет Алтайского государственного медицинского института.
С июля 1993 года работает врачом-неврологом детского консультативно-поликлинического отделения краевого Диагностического центра. Обладательница ряда благодарственных грамот, гранта Министерства внутренних дел Федеративной республики Германии – проект «Авангард» в направлении «Образование и наука». Победитель краевого конкурса «Лучший врач года – 2010» в номинации «Лучший врач-невролог». Теперь и «Лучший педиатр России» (2011).
75% горожан занимаются самолечением и не ходят к врачам 
Характеристика ребенка по методу восприятия окружающей информации