Нил Маккином, глава подразделения по макроэкономической стратегии на глобальных рынках ВТБ Капитал:
«Сейчас часто можно услышать, что глобализация достигла пика, и мы стоим на пороге разворота этого многолетнего тренда, что фактически означает конец послевоенного политического и экономического мироустройства. Многие видят в глобализации причину отсутствия роста зарплат, высокой безработицы, усиления имущественного неравенства, обвиняя ее в том, что она способствовала созданию системы управления, призванной обслуживать интересы крупных корпораций и банков.
Как пишет бывший главный редактор журнала Economist Билл Эммотт, разворот глобализационного тренда означает «деморализацию, дезинтеграцию и общий упадок» Запада. Но действительно ли это так, или надежда еще есть? Недавний саммит «большой семерки» высветил разногласия между США и другими странами G7 по вопросу будущего НАТО, заодно подтвердив опасения по поводу приверженности американского руководства принципам свободной торговли.
Между тем сменяющие друг друга волны глобализации и деглобализации – совсем не новое явление, которое легко прослеживается вплоть до времен Римской империи. Для всех волн глобализации характерны некоторые общие черты, такие как технологические прорывы, способствующие ускорению коммуникации и, как следствие, расширению и укреплению экономических связей (например, телеграф в XIX веке или интернет в последние несколько десятилетий, уже доступный 3.5 млрд жителей Земли), либерализация торговли и создание международных монетарных систем, облегчающих переток капитала между странами (Золотой стандарт, Бреттон-Вудская система).
Последняя волна глобализации вызвала беспрецедентный рост трансграничного обмена товарами, услугами и капиталом. На пике предыдущей волны глобализации, который пришелся на начало XX века, мировой экспорт товаров составлял около 9% мирового ВВП, сейчас – порядка 20%. Соотношение трансграничных потоков капитала и ВВП за эти 100 лет выросло с 3% до 15%. Основной вклад в рост мировой экономики сейчас вносят развивающиеся страны, а их доля в ней составляет порядка 50%. Начиная с последнего финансового кризиса объемы мировой торговли почти не росли, а их чувствительность к темпам роста мирового ВВП заметно уменьшилась, что дало многим повод говорить о достижении пика и в торговле. Сырьевой суперцикл, во многом ставший следствием ультрамягкой монетарной политики, судя по всему, тоже остался в прошлом.
Глобализация и либерализация финансовых рынков и торговли (включая снижение таможенных пошлин) способствовали ускорению роста мировой экономики и повышению уровня жизни по всему миру (по сравнению с 80-ми годами прошлого века число тех, кто живет меньше, чем на 1.90 долл. в день (т.е. за чертой бедности в определении Всемирного банка), сократилось на 1 млрд человек). Тем не менее глобализация имела и свои минусы. Финансовые и банковские кризисы стали происходить чаще. Объем долга в процентном отношении к ВВП достиг рекордных 325% (во многих ведущих экономиках мира этот показатель сейчас выше, чем до кризиса). В США долг находится на исторических максимумах практически во всех сегментах, включая корпоративный долг, долги домохозяйств, автокредиты и кредиты на образование.
Рост протекционизма угрожает перспективам мировой торговли, что может спровоцировать торговые и валютные войны и в конечном счете привести к возврату контроля за движением капитала, отрицательно сказавшись на инвестиционной активности и трансграничных капитальных потоках. Негативные аспекты глобализации привели к росту неприятия так называемых неолиберальных позиций политических элит США, Великобритании и большинства стран Евросоюза, сделав возможным избрание Дональда Трампа и успех британского референдума за выход из ЕС. Избиратели также винят глобализацию в снижении уровня жизни, росте безработицы и появлении чувства незащищенности.
По словам президента Трампа, использование недобросовестных торговых практик и валютных манипуляций основными торговыми партнерами США стало причиной сокращения численности рабочих мест в штатах так называемого «ржавого пояса». Вступление Китая в ВТО в 2002 г. оказало существенное влияние на мировую экономику. Во-первых, низкие цены на китайские товары способствовали глобальной дезинфляции. Во-вторых, поступление на мировой рынок труда дешевой рабочей силы из Китая привело к снижению либо замедлению роста зарплат в крупнейших экономиках мира. Глава Банка Англии Марк Карни отмечает, что с 1980 по 2005 гг. предложение на глобальном рынке труда увечилось в четыре раза, при этом самый значительный рост пришелся на период после 1990 г. Как ожидается, к 2050 г. оно вырастет еще вдвое. Взаимосвязь между уровнем безработицы и темпами роста зарплат, описываемая кривой Филлипса, больше не работает. Однако к настоящему моменту этот аспект глобализации, вероятно, уже в значительной степени исчерпан. Китай постепенно переходит к модели экономики, основанной на потреблении, а не на экспорте, однако вынужден решать проблемы, связанные с избыточной долговой нагрузкой и высоким соотношением долга и ВВП. Станут ли технологические инновации, разработки в области искусственного интеллекта и использование в производственных процессах роботов угрозой для рабочих крупнейших мировых экономик?
Итоги прошлогоднего британского референдума о выходе из ЕС объясняются желанием британцев вернуть себе контроль над собственными законами и границами (вопрос иммиграции является одним из ключевых в повестке дня). Однако Brexit едва ли можно назвать частью антиглобалистского тренда, поскольку в основе кампании по выходу Великобритании из ЕС лежит в том числе стремление к свободной торговле в противовес единому рынку, который на самом деле представляет собой таможенный союз, защищающий производителей из ЕС. Избиратели в Греции, Испании, Италии и Франции (на последних президентских выборах треть французов проголосовала за ультраправого кандидата) выступают против ужесточения бюджетной политики, которое привело к росту безработицы, снижению темпов экономического роста и повышению уровней государственного долга в процентном отношении к ВВП. Многое из этого часто относят на счет глобализации, но так ли это на самом деле?
Глобальный финансовый кризис в определенной степени подорвал уверенность в незыблемости существующей экономической системы, а также поставил под вопрос способность крупнейших центробанков и правительств справляться с последствиями кризиса. Затяжные последствия кризиса привели к замедлению экономического роста, снижению инвестиций и производительности труда. Реальные процентные ставки снижаются, однако это пока не может заставить корпорации, обладающие значительными запасами свободной ликвидности, инвестировать в реальные активы.
Некоторые экономисты для описания дефицита совокупного спроса в крупнейших экономиках и объяснения причин неэффективности программ количественного смягчения используют концепцию «бесконечной стагнации». Однако избиратели понимают, что во время последнего кризиса основные усилия правительств были направлены на спасение крупнейших банков, а главными бенефициарами в данном случае оказались рынки акций. В результате проблема усиления имущественного неравенства стала одной из главных социальных проблем в ведущих экономиках мира. Реальные зарплаты не растут, тогда как корпоративные прибыли в процентном отношении к ВВП сейчас находятся на рекордных уровнях.
Деглобализация вообще подразумевает и деглобализацию финансового сектора. Анализ глобальных трансграничных банковских потоков показывает, что этот тезис, возможно, более применим к европейской банковской системе, где с начала кризиса происходит сокращение балансов банков. В настоящий момент глобальные потоки капитала в процентном отношении к ВВП находятся на уровнях середины 1990-х гг. Рынки облигаций являются важными поставщиками ликвидности, что несет в себе определенные риски, связанные с возможностью резкого роста доходностей. Правда, пока этого не происходит, несмотря на то что в какой-то момент ФРС и другие крупнейшие центробанки неизбежно начнут сокращать свои балансы. По мнению Банка международных расчетов (БМР), «деглобализация» недостаточно точно описывает то, что происходит в сфере глобальных финансов. Правильнее говорить о банковской деглобализации, поскольку прямые и портфельные иностранные инвестиции в последнее время, на самом деле, начали расти, а вот банковское кредитование действительно переживает не лучшие времена – причем прежде всего из-за усиления регулирования, а не из-за общей деглобализации.
Развитие финансовых технологий и нетрадиционного банковского сектора отражает изменения в технологиях и потребительском спросе, которые в итоге приведут к изменению привычного облика банковской системы. Для развивающихся экономик финансовая глобализация имела и свои плюсы, и свои минусы, периодически выступая в качестве проводника негативного воздействия монетарной политики США и тем самым способствуя возникновению финансовых кризисов и вызывая резкие оттоки капитала. Задача властей заключается в том, чтобы сделать глобализацию действительно всеобъемлющей, а это требует применения политик, направленных на повышение темпов роста, и следования принципам свободной торговли и свободного движения капиталов. Однако в условиях низких темпов экономического роста и высокой безработицы сделать это с социальной и политической точки зрения будет сложно».
Макроэкономический обзор. Эксперт о значимых для финансовых рынков событиях 
Аналитик ВТБ24: В 2016 году будет лучше