Над переименованием ведомства и идеей формирования его «нового лица» не поглумился только ленивый. И даже обещанный «существенный рост зарплаты» сегодня не манит в ряды полицейских «свежую кровь» – дефицит кадров в полиции региона по-прежнему сохраняется.
Очереди нет…
Кто и как будет нас охранять, готовы ли правоохранители к вызовам предстоящей предвыборной кампании, какова судьба громких резонансных дел с участием полицейских и почему экстремизм опасен для нашего тихого региона – на эти и другие вопросы ответил начальник ГУ МВД России по Алтайскому краю Ренат Тимерзянов.
– Для начала, Ренат Закиевич, скажите, оправдались ли ожидания ваших сотрудников по поводу роста зарплат?
– Основные из составляющих денежного довольствия сотрудников органов внутренних дел: оклад за должность и оклад за звание. Размер месячного оклада в соответствии с замещающей должностью сотрудников ОВД России зависит от места дислокации.
Например, оклад полицейского с 1 января должен составить 11 тыс. руб. в Барнауле и 9 тыс. руб. в сельской местности. Прибавьте к этому оклад за звание. Например, у сержанта полиции, внутренней службы, юстиции это 6,5 тыс. руб., у рядового полиции, внутренней службы, юстиции – 5 тыс. руб.
Правда пока за январь наши сотрудники получили неполный расчет и по нему нельзя оценивать, какова будет зарплата в дальнейшем – механизм еще не отработан. В феврале, когда пройдут все согласования в правительстве, нас ждут доначисления за январь и тогда можно будет говорить о нашей зарплате.
– Может, поэтому к вам на службу очереди пока нет?
– Если честно сказать, мы сейчас больше боимся другого – как бы от нас не побежали, после всего, что было…
Вывеска – не «лицо»
– Так плохо? Каким прошлый год был для вашей системы?
– 2011 год стал для нас очень значимым. Наверное, не только для нашей системы, но и для всего общества, всей страны. И вопрос не только в том, что мы поменяли название с «милиции» на «полицию», принят новый закон, много подходов серьезно поменялось. Кроме того, что у нас потихоньку меняют форму одежды, самое главное, что должно поменяться – «лицо» сотрудников. Совсем другой подход в решении задач, в обращении, в отношении к гражданам. Это непростая задача. В один день как вывеску или форму «лицо» не поменяешь.
1 августа мы завершили внеочередную аттестацию. В итоге аттестовано было чуть более 12 тыс. человек личного состава. И сегодня у нас в строю чисто сотрудников ОВД – чуть более 13 тысяч.
Предполагалось, что при сокращении (а вы знаете, что мы за два года сократились на 22%) дефицита кадров не должно было возникнуть, и вакантная часть, в крайнем случае, должна была оставаться «в рабочем порядке» – 2-4%. Но, к сожалению, на выходе образовался некомплект порядка 900 «штыков» – порядка 9%. Это серьезный пробел. Мы стали над ним работать и кое-что нам удалось – год завершили с «некомплектом» в 4%.
Но это не гонка за цифрами, те требования, которые нам предъявляются, – качество сотрудников – мы соблюдаем. И с позиций медицинских, и с моральных.
- Что нужно, чтобы изменилось восприятие сотрудников полиции? И каким, на ваш взгляд, должно быть лицо полиции?
- Надо не саму полицию даже менять, надо подход общества к полиции менять. Человека переделать тяжело. Особенно в зрелом возрасте. Если есть определенная неправомочность в действиях полицейского, действия его будут не всегда адекватны. На грани нарушений мы всегда ходим, к сожалению. И здесь надо понять обществу: что важнее, что нужнее.
Я могу приводить массу примеров из других стран, как у них работают законы. Там полицейский скажет: перейдешь такую-то линию, я применяю оружие. И попробуй, гражданин, перейди эту линию! Он применит оружие. А у нас…
Я вам скажу по своему прежнему месту работы, когда мы нарывались на вооруженное нападение на сотрудника, сотрудники и ранения получали, хотя у них было оружие – просто они его не применяют, потому что за это потом надо отдуваться. Когда я применил оружие уже, будучи генералом, при задержании преступника, я три года потом отписывался.
Конечно, признали, что действия мои правомерны, но три года ушло на отписки, все это время тему поднимали, в том числе в прессе, в том числе в ходе предвыборной кампании – надо зацепить кого-то, вот и цепляли. Хорошо, у меня был авторитет какой-то, люди меня знали, я за себя мог достойно постоять. Но куда тяжелей молодым сотрудникам! Многие встают в такую позицию: пусть лучше мне по морде дадут, чем я применю физическую силу или оружие.
За покушение на сотрудника, за неповиновение сотруднику кара должна быть серьезной! Но нет же, мы же идем по пути гуманизации. И пока мы будем ходить туда-сюда, определять, что нужнее, что важнее, проблемы будут. Это одна сторона.
Другая: нужны социальные гарантии, нужна достойная зарплата, чтобы к нам шли люди с нормально сформировавшейся жизненной позицией. А мы сегодня вынуждены днем с огнем искать таких кандидатов. Хоть и говорили, что повысят зарплату и к нам народ побежит, к сожалению, пока очередей нет. Без очереди невозможно «на конкурсной основе» отбирать самых надежных, самых подготовленных, самых зрелых.
Если бы был конкурс, отбирали бы самых-самых, наверное, и не надо было бы ничего менять с обликом полиции. Но пока очередей к нам нет.
Если же говорить о том, каким должен быть полицейский… Прежде всего, он должен быть с человеческими качествами. И у него не должно быть отторжения от любого человека, кем бы он ни был: бомжом, психбольным, вором. Мы же в своей деятельности практически не сталкиваемся с добропорядочными гражданами. Такие у нас – редкое явление.
Когда люди в качестве свидетелей приходят или по каким-то своим житейским вопросам. А те, кто на том пороге, - народ обычно непростой. Выдержка должна быть, с человеческой точки зрения. Если мы заявителя, который принес нам работу, будем встречать не как врага народа, а как человека, которому нужна помощь, которому мы должны протянуть обе руки для оказания помощи, тогда многое поменяется. Но, к сожалению, пока наши сотрудники ворчат, когда к ним приходят граждане с заявлениями, своими проблемами. Тем более, если эти проблемы непростые…
Укрупнение не оправдалось?
– В процессе реорганизации произошло существенное укрупнение районных ОВД. Наверняка это отразилось на качестве из работы, оперативность пострадала?
– У нас раньше на 72 муниципальных образования было 72 самостоятельных ОВД, в результате реорганизации их осталось 33. Безусловно, это вызывает определенные трудности. Оперативность наша спала – местами расстояния от центрового подразделения до подчиненного по 90 км, и по 100 с лишним.
Порой на месте происшествия не хватает специалистов (кинологов, экспертов и др.). Очень много полномочий возложено на первых лиц, начальников. Объем материалов, над которыми они должны надзирать, очень большой. Будь я начальником на тот период, когда реорганизовывали алтайское ведомство, поступил бы иначе. Я бы не стал так сильно укрупнять. Что бы ни говорили, большие отряды малоуправляемы.
Сейчас приходится думать, как выходить из этого положения, перестройки, думаю, какие-то делать будем.
– Что вы можете сказать о состоянии преступности в регионе?
– Общий вал преступлений (а их совершено в крае около 45 тысяч – прим. ред.) снизился по сравнению с прошлым годом на 6%, но в целом и страна идет с динамикой уменьшения преступности. Так что нельзя сказать, что дело только в том, что мы так успешно боремся с преступностью. Надо оговориться, что меняется и законодательство – есть такие понятия, как либерализация, декриминализация – многие деяния выведены из категории «уголовных преступлений», переведены в разряд административных правонарушений, а некоторые вообще выведены из числа нарушений. Особенно это коснулось экономической сферы. Поэтому и статистика выглядит лучше.
Но в категории «тяжких» и «особо тяжких» преступлений (их совершено 9341, что на 13% меньше), действительно, результат достигнут благодаря эффективной работе всей правоохранительной системы и общества.
Единственно, оговорюсь, что отмечен рост убийств. Но он произошел за счет активной работы следственного комитета и нашей совместной с прокуратурой работы по без вести пропавшим. В последнее время все чаще по исчезновению граждан стали возбуждать дела именно по факту «убийство».
Например, в прошлом году мы возбудили 36 таких уголовных дел (в 2009 году их было 18, в 2010 – 23 – для сравнения). Из них львиная доля – 16 преступлений – прошлых лет, это люди, которые пропадали в предыдущие годы.
Убивают «по-семейному»…
- С некоторых пор ведомство ведет активную работу по изъятию оружия…
- К сожалению, прошлый год мы не совсем удачно сработали, изъяли меньше, чем в предшествующий год. Но проблемы есть – преступления с применением оружия совершаются, а раз они совершаются, значит, мы не дорабатываем – именно по изъятию из незаконного оборота боеприпасов, оружия, взрывчатых веществ.
И, хочу сказать, что, наверное, не совсем правильная идет политика, раз почти каждому желающему мы выдаем на руки оружие. Да, есть понятие прав человека, и закон нас обязывает, если нет ограничения у гражданина, дать разрешение. Но когда «на руках» слишком много оружия – это не слишком безопасно для общества.
Когда говорят, что оружие приобретают для самообороны, я не согласен. Редки случаи, когда оружие применяют в целях самообороны. Чаще всего его используют для нападения. Под действием алкоголя или других веществ… Поэтому мы активно работаем с добровольной сдачей оружия, на платной основе. По краевой программе на эти цели в прошлом году ушло более 1,1 млн руб.
– Вы приехали к нам из Татарстана, довольно специфичного региона в криминальном плане. Есть с чем сравнивать. Что вы можете сказать о криминогенной ситуации в крае?
– По количеству преступлений на 100 тыс. населения (общепринятый критерий для оценки обстановки в регионе) уровень в Алтайском крае ниже уровня среднесибирского, но выше среднероссийского.
В Татарстане уровень преступности на 100 тыс. населения ниже общероссийского. То есть там общий уровень преступности, вроде бы, ниже. Но криминогенная составляющая действительно намного сложнее. Там очень много организованных преступных групп. Наверное, это объясняется наличием большой экономики, развитой промышленности. Наркотики, например, «гуляют» там, где есть потребитель, а потребитель есть там, где есть деньги. Но и в Алтайском крае эти проблемы растут.
Если по составу преступлений взять, то здесь мы работаем в менее напряженных условиях. Но мы все – и правоохранительные органы, и государственные структуры и все общество – должны сейчас стремиться к тому, чтобы поставить надежный заслон экстремизму. В Татарстане, в средней полосе России, он очень серьезно развивается и последствия этого серьезны.
– Экстремизм религиозный?
– По-разному: и молодежный (скинхеды, нацболы), и религиозный. Мы должны поставить надежный заслон этому.
На что еще я обратил внимание, приступив к работе в вашем регионе – здесь совершается много «родственных» преступлений (не только поножовщина, причинение вреда здоровью, но и кражи, грабежи).
Основная проблема, с которой надо бороться – пьянство. Основная масса преступлений на Алтае – всякая «мелочевка» – связана именно с пьянкой.
На Алтае любят жаловаться!
- Прошло достаточно времени с момента вашего назначения, чтобы делать какие-то оценки. Что в алтайской системе МВД вас удивило, может быть, порадовало или возмутило?
- С первых дней я сказал, что радует – очень достойная штабная культура, работа с документами очень на серьезной основе (улыбаясь, - прим. авт.)…
Я больше привык на практике работать, без бумаг, по принципу «верю на слово». Здесь же народ очень четко приучен к тому, что на любой чих, любой шаг будет документ, все будет сведено к нормам закона, требованиям приказов, инструкций. Не говорю, что это отрицательно, но это дополнительная работа, нагрузка, огромные стопки бумаг, это отнимает очень много делового времени. Но, с другой стороны, это хорошая форма, которая ко многому обязывает и руководителя, и подчиненного.
Что не понравилось, люди очень много жалуются и очень любят писать – о каждом: надо, не надо – готовы бегом настрочить во все инстанции жалобы. Это относится и к сотрудникам (не ко всем, конечно, ста процентам), и к населению. О-о-очень любят писать. Приемы граждан, которые я провожу, продолжаются, минимум, 4 часа к ряду, а так семь. Мой рекорд – 8 часов без перерыва принимал 40 с лишним человек. А так, меньше 20 не бывает.
- ДТП с участием сотрудников Ленинского ОВД, произошедшее в ноябре прошлого года вызвало огромный общественный резонанс. Каковы результаты служебной проверки, какие выводы для себя сделало руководство?
- К таким фактам мы относимся жестко и принципиально. По результатам служебной проверки начальник ОП №3 УМВД России по г. Барнаулу полковник полиции Александр Добровольский предупрежден о неполном служебном соответствии. Аналогичное наказание получил его заместитель за ненадлежащее выполнение воспитательной работы с подчиненным личным составом.
Участковый уполномоченный ОП №3 УМВД РФ по г. Барнаулу лейтенант полиции Жирнов уволен из ОВД в соответствии с п. 12 ч. 1 ст. 40 ФЗ РФ «О полиции» (совершение поступка, порочащего честь сотрудника полиции). Участковый уполномоченный ОП №3 УМВД РФ по г. Барнаулу майор полиции Пародин так же уволен из органов внутренних дел.
Сейчас этим ДТП занимается Следственный комитет.
Нас обманули, пойдем разбираться!
– Вы были единственным представителем власти, кто вышел к людям во время митинга, который состоялся сразу после выборов. Что вы думаете о том, что происходит у нас в стране с точки зрения вашей гражданской позиции и с точки зрения общественной безопасности?
– Я выходил не как представитель власти, а как руководитель полицейского органа, с тем, чтобы не был нарушен общественный порядок, потому что была как раз та грань… С позиции общественного порядка происходят не очень хорошие вещи. Не зря же есть такое понятие, как «психология толпы».
Сегодня ни один психолог не может дать четкой инструкции, методологии, как надо действовать в той или иной ситуации. Тут можно полагаться только на опыт старших командиров. Неправильные действия любого полицейского могут привести к массовым беспорядкам.
После того, как мы остудили пыл людей, мне пришлось пообщаться с ними (а основная часть их была – молодежь). Больше всего меня поразило полное непонимание, чего они хотят и к чему стремятся. Они пришли, сами не зная, чего им вообще надо. Я был удивлен. Я думал, что кто-то с ними работает, они имеют какую-то идеологию… Нет.
Как я потом понял, часть из них – просто зеваки, которые услышали: «нас обманули всех, пойдем разбираться». Пришли. А с кем, как разбираться? Они не знают. Поэтому некоторые стали задаваться вопросом: а что мы здесь тогда стоим? Разворачивались и уходили. Ясно, что там были организаторы. И мы с тревогой ожидаем 4 февраля, когда состоятся массовые акции по всей стране.
Митинги это будут или, что хуже, шествия, мы пока не знаем. Вы знаете, шествие - это сложный процесс, это мешает другим гражданам. К, кому-то срывает какие-то планы. Чем это может закончиться – тяжело предсказать. Мы же знаем, что и эмиссары едут из Москвы, и провокаторы разжигать запал людей. Будем готовиться. Будем учитывать моменты, которые ранее, может быть, не были учтены.
Я, например, считаю, если люди хотят, им надо разрешить – пусть выходят, пусть высказываются, запрещать не надо. Но это надо поставить в определенные рамки. Это должно быть такое место, которое не мешает другим гражданам, движению транспорта, это должно быть ограничено по времени.
Мы же на этих мероприятиях такие силы держим – что произойдет же никто не знает. Мы вынуждены подтягивать резервы – вместо того, чтобы наши люди патрулировали общественные места, выявляли нарушителей, преступников, работали по раскрытию преступлений, мы их просто держим. Это большой минус для общественного порядка.
Что проводить, митинг или шествие – для конечного результата отличие небольшое, для безопасности – огромное.
Досье
Ренат Тимерзянов назначен начальником ГУ МВД России по Алтайскому краю в июле 2011 года. Ранее он исполнял обязанности первого замминистра МВД Республики Татарстан.
К слову, в Казани был снят документальный фильм «Война и мир генерала Тимерзянова», посвященный служебной деятельности генерал-майора полиции, прошедшего путь от участкового инспектора по делам несовершеннолетних до начальника криминальной милиции, замминистра ВД Республики Татарстан.
Справка
Оклады по типовым должностям рядового и младшего начальствующего состава распределяются так: оклад заместителя командира взвода в Москве, Московской области, Санкт-Петербурге и Ленинградской области составит 14 500 руб., в центрах субъектов РФ и городах с населением более 100 тыс. человек - 12 500 руб., в остальных местностях – 10 500 руб. Оклад младшего инспектора в зависимости от места проживания составит 14 000, 12 000 и 10 000 руб., соответственно. Оклад старшего полицейского – 13 500, 11 500, 9 500 руб., оклад полицейского – 13 000, 11 000 и 9 000 руб.
В зависимости от места дислокации старший следователь по особо важным делам, старший оперуполномоченный по особо важным делам, старший инспектор по особым поручениям и старший специалист по особым поручениям будут получать от 20 до 27 тыс. руб. Следователь по особо важным делам, оперуполномоченный по особо важным делам, инспектор по особым поручениям, специалист по особым поручениям – от 17 до 26 тыс. руб. Старший следователь, старший оперуполномоченный, старший специалист, старший инспектор – от 15,5 до 25 тыс. руб. Следователь, оперуполномоченный, специалист, инспектор – от 15 до 24 тыс. руб.
Оклад за звание таков: генерал полиции РФ – 27 тыс. руб., полковник полиции, внутренней службы, юстиции – 13 тыс. руб., майор полиции, внутренней службы, юстиции – 11,5 тыс. руб., старший лейтенант полиции, внутренней службы, юстиции – 10,5 тыс. руб., старший прапорщик полиции, внутренней службы, юстиции – 8,5 тыс. руб., сержант полиции, внутренней службы, юстиции – 6,5 тыс. руб., рядовой полиции, внутренней службы, юстиции – 5 тыс. руб.