Многие из них на всю жизнь преданы своей профессии и любят хоккеистов, как своих родных и близких людей. Именно таким и является наш собеседник – врач команды «Алтай» Эдуард Уваренков.
Терапевтические «ребусы»
– Расскажи, как ты решил пойти в медицину?
– Это, наверное, судьба все-таки. Когда учился в школе – был санинструктором класса, потом санинструктором школы. Мы тогда проверяли руки, в столовой накрывали.
Участвовал в слете санинструкторов, тогда наша команда заняла второе место. А в 11-м классе устроился на работу – санитаром в реанимационное отделение краевой больницы Павлодара. Там я укрепился во мнении, что хочу быть медработником.
Так и получилось: окончил школу и пошел в училище, параллельно работал санитаром на «скорой», а после окончания учебы продолжил работать фельдшером.
Затем поступил в университет с целью выучиться на анестезиолога-реаниматолога. Но на четвертом курсе интересы резко поменялись – меня заинтересовала терапия – это более широкое направление в медицине. Там надо очень много думать, «ребусы» гадать: откуда, что у больного берется, во что потом «выльется».
– А как же ты попал в хоккей?
– Дочка Сергея Столярова (тренер СДЮШОР «Алтай» – прим. авт.) предложила поработать в фарм-клубе «Мотора». Пришел, посмотрел. Вроде понравилось. Решил остаться. Год проработал в фарме, после чего тогдашний врач команды Якубов ушел и меня поставили и на высшую лигу, и на фарм-клуб. Года два я работал в таком режиме, а когда «Мотор» закрыли, я остался на команде первой лиги (ныне ХК «Алтай», – прим. авт.), а потом еще и на школу перевели.
– При таком темпе наверняка большая нагрузка. Справляешься?
– Тяжело. Хотя с другой стороны уже привычка есть. Столько здесь работаешь, втянулся уже, да и ничего помимо работы обременительного нет. Да, семейные, молодые специалисты на те условия, что здесь, явно не пойдут. Даже бабульки, которые уже на пенсии, учитывая ответственность, говорят, что не смогут здесь.
– Обычная медицина отличается от спортивной?
– Я бы не сказал, что от обычной она сильно отличается. Есть, конечно, свои нюансы, ведь организм спортсмена отличается от организма среднестатистического человека. У него немного другие нормы, показатели. Для простого человека гипертрофия миокарда – это приговор, а для спортсменов это нормальное явление, называемое спортивным сердцем. Конечно же, нормальное – это в кавычках, но для них это все же обычное физиологическое состояние.
– Специализация «спортивная медицина» обязательна для врача команды или идет как дополнение?
– Я прошел специализацию по спортивной медицине, учитывая требования законодательства, которые недавно изменились. Ведь раньше кто угодно мог быть врачом команды: и гинекологи, и стоматологи с дерматологами, а теперь все четко прописано и определено, кто должен работать в командах. Теперь – только врач с квалификацией «спортивная медицина».
А я им витаминки давал!
– А все-таки сейчас для тебя твоя деятельность – это работа или что-то большее?
– Если бы это была просто работа, то я давно бы ушел. Человек работает, чтобы зарабатывать и жить за счет профессии. Да, я мог бы спокойно сесть на прием УЗИ в какой-нибудь больнице и работать спокойно, без поездок, без командировок, имея выходные дни, да и зарабатывать гораздо больше.
Не работал бы с семи утра и до девяти вечера. А здесь уже и привык, и нравится, и взаимоотношения складываются и с парнями и с тренерами. Наблюдаешь, к примеру, 94-е, 96-е года, помнишь их еще маленькими, а сейчас они уже на выпуске.
Многие уехали, играют где-то. Наблюдаешь за их ростом, вспоминаешь: «а я им витаминки давал!». Поэтому пытаюсь развиваться в этом направлении, пытаюсь осваивать профессию, хотя полностью все равно не удастся, потому что спортивная медицина – еще слишком молодая и динамично развивающаяся профессия.
– Что чаще всего «ломается» у игроков?
– Есть, конечно, статистика, но чаще всего: что работает, то и ломается – руки, ноги. Сейчас запустили программу с одним из медицинских центров Барнаула, по обследованию наших детей всех возрастов на предмет дегенеративных изменений в позвоночнике: остеохондроз.
Как оказалось, почти 100% наших детей страдают этим видом патологии. Поэтому мы решили выяснить причину: откуда это идет? Или это сам вид спорта способствует развитию таких изменений, или это приобретается в быту, до прихода к нам. Вообще, набор в хоккей должен осуществляться в девять лет, по всем правилам, это только кажется, что поздно, а на самом деле так и должно быть. А у нас приходят в 3-4 года.
– Помимо медицинской составляющей, за что еще ты отвечаешь в клубе?
– Отвечаю за рацион питания как здесь, так и в командировках. Он ведь тоже отличается от простой «человеческой» пищи, и прежде всего калоражем. Спортсменам ведь требуется гораздо больше, приходится выкручиваться, чтобы это было не объемно, но калорийно.
Ворчат, но едят
– И диеты какие-то существуют?
– Хоккеисты все едят. Им все можно. Мы стараемся особо не ограничивать, мы по большому счету только рекомендуем. Надо же учитывать вкусовые пристрастия. Можно, конечно, посадить на жесткую диету, но это однообразие просто убивает. Да и к тому же ограничение в еде – это стресс, и получается, что я буду источником стресса. Зачем мне это надо? (смеется).
– А перед играми лучше поесть или не стоит увлекаться?
– Перед играми есть классическое меню, от которого все скулят уже, но не отказываются: суп-лапша по-домашнему, куриная отбивная или окорочок, спагетти, сок, салат летний. Их уже тошнит от этого, но так надо. Все это быстро усваивается. Можно, конечно, заменить основное блюдо на рис с рыбой, но это как-то не идет. Так что ворчат, но едят – делать нечего.
– Как думаешь, каковы наши шансы сохранить в нормальном состоянии обе команды: и мастеров и МХЛ, ведь теперь есть еще и разделение со СДЮШОР?
– Надо работать, стремиться, развиваться. Хотелось бы, чтобы у нас все-таки появилась группа «А» в МХЛ, я ее сторонник. Это куда интереснее. Уровень игроков той группы выше в разы.
На примере КХЛ видно, что многие игроки уже сегодня играют в основных составах, попадают в сборную. Обидно, что у нас пока нет возможности иметь 100% игроков такого уровня при выходе в группу «А». Если так и будет, то наших там окажется человек пять от силы. Остальные приезжие, а местные останутся в группе «Б».
– В связи с последними событиями, когда повторилась трагедия «по сценарию Черепанова» (недавно в Пензе после травмы во время матча впал в кому, позже скончался 16-летний хоккеист – прим. ред.), как бороться за обязательное наличие бригады «скрой помощи» на спортивной площадке?
– Наши депутаты должны на своем уровне поднять этот вопрос и решить законодательно. У нас также много депутатов есть от спорта, но даже они почему-то этим не занимаются. Они начинают ездить, называть своим именем школы, оснащать их, но на этом все.
Есть, конечно, закон, но там все написано общими фразами. Да и исполнить его нереально. Любой функционер трактует его, как хочет, и про «скорую помощь» там ничего не написано. Лишь вскользь, что главный судья соревнований проверяет ее наличие. Хотя по регламенту у нас написано, что она должна быть. Это тоже закон, а мы его можем и не исполнять, согласно закону, который выше.
Да и на финансирование спортивной медицины почему-то уходит очень мало средств, что для меня остается непонятным. По документам, учитывая современную фармакологию, норма расхода на одного человека 50 рублей в день. Как хочешь, так и лечи и восстанавливай.
А вот, к примеру, обслуживание медработником спортивных мероприятий, по сути, моя работа – 20 рублей в час. Даже ветврач до 100 рублей получает. Обидно, что когда что-то случается – все бегут к нам, а когда все тихо – мы никому не нужны.
ДОСЬЕ
Эдуард Уваренков родился 2 мая 1974 года в г. Павлодаре. Окончил Павлодарское медицинское училище в 1995 году
по специальности «фельдшер». Работал на «скорой помощи». В 1996 году поступил в АГМУ.
В 2003 году закончил университет по специальности «терапевт». В 2004 году окончательно переехал в Барнаул, где начал карьеру спортивного врача. Врач УЗИ-диагностики. В настоящее время врач ХК «Алтай», МХК «Алтай» и СДЮШОР по хоккею «Алтай».