В марте Президент России подписал Указ «Об установлении звания Героя труда РФ», вернув труженикам утраченный в 1991 году высший знак отличия. В городах и районах активно «раскручивают» конкурсы профессионального мастерства, пропагандируют трудовые династии. В Барнауле в середине августа провели большой «Праздник труда», учреждённый в конце прошлого десятилетия и на время забытый.
Достаточно ли агитационных кампаний и «показательных» мероприятий для того, чтобы у молодых людей проснулось желание работать на производстве, мы спросили у Раисы ЦИВЦИНОЙ, члена большой известной династии Барнаульского ВРЗ, председателя заводского Совета ветеранов.
Сначала были три брата…
– Раиса Алексеевна, с кого началась «вахта» вашей, теперь уже большой семьи на вагоноремонтном заводе, и кто её сейчас несёт?
– В довоенные годы один за другим пришли на завод три родных брата: Василий, Леонид и Константин, и отработали здесь, как говорится, «до последнего». В начале 60-х подсобным рабочим в вагоносборочный цех устроился Анатолий Цивцин, сын Константина. Он «вырос» до начальника кузнечно-прессового цеха, потом четверть века работал на другом ответственном месте – начальником ПДО, а сейчас – диспетчер ПДО. Не так давно ушла на заслуженный отдых его супруга, Татьяна Павловна работала нормировщиком. Их дочь Ольга – дефектоскопист на заводе.
Сын Василия Цивцина и мой муж – Виктор – отработал здесь электросварщиком. Наш сын Андрей трудится газорезчиком, дочь Ольга – крановщица. Младшая, Марина, сейчас секретарь руководителя, а знакомство с заводом начинала с уборки производственных помещений, имеет опыт табельщика. Её муж Константин – электросварщик в цехе вагоностроения. На этом пока всё (смеётся), но у нас уже общий стаж на заводе на сегодняшний день – 288 лет! И на заводе есть другие династии, которые Цивциных «догоняют».
– Вы сами-то как оказались на вагоноремонтном?
– Честно говоря, почти случайно. Я родом из Змеиногорского района, там окончила восьмилетку и приехала в Барнаул к сестре. Нужно было работать, а тогда молодёжи давали направления на меланжевый комбинат, туда и пошла работать в 16 лет. В девятнадцать вышла замуж, и скользящий график на меланжевом стал мне очень неудобен. То в ночь работаешь, то в выходные… когда же (смеётся) с мужем видеться? А поскольку жили мы с ним в районе ВРЗ, устроилась на ближайший завод – контролёром в ОТК. Да так и осталась, только подразделения иногда меняла. До того, как стала инженером-технологом, работала контролёром в кузнечном цехе, несколько лет сварщиком…
Три тонны железа за смену
– ??? Разве и тогда мужских кадров не хватало?
– А чем женщины хуже? Я не одна такая на заводе была. По большому счёту, ничего очень сложного в этой профессии нет: неужели женщины ровные швы не умеют делать? Но физически тяжело, да. Я вот варила… в общем, комплектующие для тормозных колодок. За смену нужно было сделать 1100-1500 штук. Это значит, почти три тонны железа занести в рабочую кабинку, разложить, ровненько заварить, вынести…
А нехватка «мужских» кадров, да и любых квалифицированных, началась много позже. Поскольку у меня был стаж по «горячей сетке», на пенсию я ушла в 53 года, но тут как раз рабочих уже не хватало, и меня уговорили опять поработать на сварке… А в конце концов трудовая биография у меня интересно «закольцевалась»: совсем последним местом работы буквально стал стол в ОТК, тот самый, который 40 лет назад был первым рабочим местом.
– Раиса Алексеевна, родители обычно желают детям «лучшей доли», видя её в высшем образовании, «чистой» работе…
– У нас сын окончил политехнический институт, но так уж получилось, что заводской цех оказался для него самым надёжным местом работы. Дочь Ольга окончила школу в самые «развальные» годы, когда «синица в руках» была много важнее, чем «журавль в небе». У нас на заводе отучилась на курсах крановщиков, но постоянного места ей ещё год пришлось ждать – и удачей было его получить. И мы с отцом не видим, чтобы они жалели о своём выборе, о каких-то будто упущенных возможностях. Они знают своё дело, они делают его хорошо, их ценят и уважают в коллективах… По-моему, это главное для человека, а не то, в костюме или спецовке, в цеху или в офисе он работает. Давно сказано: не место красит человека, а человек место.
А мне-то, наверное, (улыбается), даже спокойнее, что дети все под присмотром начинали, и сейчас они рядом. Младшая, Марина, получив высшее финансово-экономическое образование, тоже на заводе осталась, пусть она и «белый воротничок». И знаете, мне вообще нравятся трудовые коллективы: в них атмосфера здоровая, общность такая… ощутимая. При том, что в печально известные времена почти все промышленные предприятия пережили «переоценку ценностей» и понесли серьёзные кадровые потери, связанные с отсутствием заказов, задержкой зарплаты, сокращениями.
Вот у меня как у председателя совета ветеранов постоянный пропуск на завод, я бываю в цехах и сейчас вижу там всё-таки коллективы, а не отдельных людей. Сложно представить, чтобы на производстве кто-то бы был сам по себе, потому что там все и всё связано, там нельзя без чувства локтя и сопричастности к общему делу.
Не стесняйтесь!
– Принято считать, что именно «печально известные времена» и нанесли сокрушительный удар по рабочим профессиям как таковым. Сейчас государственные умы рассуждают, как сделать так, чтобы «классическая» строчка «Я б в рабочие пошёл, пусть меня научат» стала массовым желанием, особенно молодых людей. Как вы думаете, что здесь может сработать?
– (Пауза, грустная улыбка). Я не хотела бы относиться к государственным умам, которым надо найти решение этой проблемы. Потому что вопрос очень сложный. На поверхности, конечно, лежит ответ про достойную заработную плату, и теоретически он будет правильным. Но, если начать рассуждать, что это такое, или насколько достойная зарплата «работяги» должна отличаться от достойной зарплаты, к примеру, врача или учителя, можно впасть в бесконечную дискуссию. И она будет бессмысленной, потому что у нас рыночная экономика, а большинство предприятий, по сути, принадлежат частным лицам.
Вообще, я думаю, что всегда были, есть и будут люди, у которых есть желание что-то делать собственными руками и которым важно видеть конкретный результат своего труда. Ну, не верю, что все молодые люди поголовно мечтают быть юристами, экономистами, менеджерами какими-то. Другое дело, что идеология сейчас такая, что «приличнее» быть одним из клерков в офисной компании, чем классным фрезеровщиком на заводе или каменщиком на стройке, при том, что последние, как правило, и зарабатывают больше. И вот эту идеологию надо менять. И тут, наверное, хороши и Праздники труда; и городские, и краевые конкурсы «Лучший по профессии» – и так, знаете, чтобы все слышали; и знаки отличия заслуженным производственникам. Может быть, Клуб лучших рабочих создать.
И ещё школьникам надо объяснять, что рабочая профессия – это не обязательно человек в замасленной спецовке с мозолистыми руками: вон какие сейчас есть станки, оборудование, технологии! Но это всё вопросы «государственных умов», а я бы от себя сказала молодёжи: не стесняйтесь выбирать рабочую профессию! На рабочих руках мир держится. Человек, который умеет что-то делать руками, и делать хорошо, ни в какие времена голодным не останется. И когда дети и внуки спросят: «А ты что на работе делаешь?», всегда есть что показать.
... Почему и куда уезжает алтайская молодежь? 
Учеба под рев мотора. Курсы автомехаников стоит проходить всем водителям 
Автор социальных проектов: «Нужно быть в ответе за тех, для кого работаешь»