Прямо перед дверьми подъезда стояла большая лужа, натекшая из сточной трубы. Вода застыла мутным зеркалом, не желая отражать хмурые осенние тучи и угрюмые дома. Сразу за лужей – грязь, взъерошенная забуксовавшей вчера машиной.
Промозглый ветер срывает последние листья с влажных, озябших деревьев и безо всякого интереса бросает их где попало, словно ребенок - фантики от конфет. Осенний дворик засыпает, готовясь к зимним холодам; убирает в сундук свою красу, прячет краски, переливчатые блики солнышка, и сонными, невидящими глазами взирает на мир.
Яркие, насыщенные летние ароматы растаяли, однако воздух наполнился другими, более тонкими, располагающими к размышлению. Здесь и влажная листва с примесью промокшей древесной коры, и уже почти настоящий, зимний морозец, и умиротворенные запахи жухлой травы, напоминающие о том, что ничто не вечно под луной.
На блестящей от воды лавочке мокрой тряпкой лежит кем-то оставленная перчатка. Судя по размеру – малыша лет пяти – шести. Земля вокруг лавочки припорошена шелухой от семечек, уже изрядно втоптанной в грязь за несколько дождливых дней. По шелухе скачет воробышек, удивляясь, куда это запропастились зернышки в семечках. Временами он чирикает в своем птичьем, но абсолютно искреннем недоумении и крутит головкой. Дверь подъезда издала долгий монотонный звук, и магнитный замок, щелкнув, открылся.
- Ой, Гайка, смотри, какое здесь болото! – сказала Любовь Александровна своему ротвейлеру. Собака радостно выбежала и тут же, натянув поводок до отказа, зашлепала по воде. Она слегка прихрамывала на одну лапку.
- Ну, куда тебя несет! Гайка, ну-ка вылезай из лужи! – женщина подала команду, и пес тут же подбежал к ней. Хозяйка любя потрепала своего питомца, и они направились к асфальтированной дорожке между домами.
Любовь Александровна, работающая экономистом в одной небольшой фирмочке, поправила голубую шапочку с большим пушистым помпоном и, вдохнув поглубже, радостно улыбнулась.
Любовь Александровна была, как говорится в народе, экономист от бога. Она работала очень много, намного больше чем требовалось.
Подруги Любви Александровны догадывались в чем кроется причина удивительного трудолюбия и дисциплины, но, боясь сделать больно, держали язык за зубами.
Как бы там ни было, когда в глазах у Любви Александровны уже начинало рябить от цифр, а рука отнималась от вальсирования по калькулятору, она, придя с работы, сразу же отправлялась на свежий воздух, всегда возвращавший ей чувство легкости и хорошее настроение.
Ее любимый пес Грей (которого она непонятно почему называла ласково Гайка) тоже был в восторге от долгих прогулок и теперь радостно подпрыгивал, пыхтел и вилял своим коротким хвостом.
Пес выглядел настоящим крепышом – лоснящаяся, ухоженная шерсть, молодецкая грудь с элегантным коричневым галстуком, гордая осанка, упругие тренированные мышцы и смышленый взгляд. Когда он выходил на улицу, все соседские собаки прятались по углам и не высовывались, пока он не заходил домой. Ибо вся его литая фигура, наполненная мощью, излучала непоколебимую уверенность.
Собака бойко шагала рядом с хозяйкой. Выйдя на сравнительно чистый асфальт, Любовь Александровна решила пробежаться. Грей, натянув поводок, побежал рядом.
Минут десять Любовь Александровна и Гайка посвятили легкому бегу. После чего, замедлив шаг, повернули к оживленному проспекту.
Грей не любил машины, они казались ему враждебными из-за шума, который они издавали. Однако он не показывал вида и спокойно, правда, немного более настороженно, шел рядом с хозяйкой.
Внезапно из-за киоска навстречу им вышла женщина. Это была очень тучная дама с несколькими подбородками и короткими ножками. Ее маленький красный нос выглядел еще меньше на большом круглом лице, напоминая вишенку на противне для котлет.
- О-о-о, кого я вижу! – всплеснула руками женщина. – Люба, ты ли это? – ее глаза улыбались весело, но немного глуповато. - Лиля? – Любовь Александровна сначала приостановилась, как будто не веря собственным глазам. Грей, шедший около ноги хозяйки, натянул поводок до отказа и оглянулся, мол, чего встали-то?
- Лиля! – повторила Любовь Александровна. – Я тебя еле узнала! Ты так изменилась!
- Да, я, - она улыбнулась. - Немножко покруглела, - она залилась звонким смехом. – Кто бы мог подумать, да? Кто бы тогда, в школе, когда я была в два раза худее тебя, мог и предположить, что я стану такой кубышкой?
- Поверить не могу! – улыбнулась Любовь Александровна. – Ну, рассказывай, как ты? Чем занимаешься? - спросила она, радостная, что есть с кем поговорить.
- Ой, Любочка, я просто шикарно поживаю. Замуж выпрыгнула за Саньку Быкова, помнишь такого? Любовь Александровна кивнула немного рассеяно.
- Сразу после второго курса, как ты переехала. Свадебка была небольшая – у него родители не из богатых, сама помнишь. Но все было очень романтично. Нам пришлось годик у его родителей пожить, потом сняли гостинку и зажили самостоятельно. Саня сначала два года в офисах работал – переходил с одного места на другое. А когда у нас появилась Лидочка, денег стало совсем не хватать. Поэтому, Саня плюнул на все и открыл небольшой магазинчик.
- Саша всегда был деловым, - улыбнулась Любовь Александровна задумчиво.
- Да, Санька – вообще золото! Повезло мне с ним! Лиля продолжала говорить еще, искренне радуясь всему, чего ей удалось достичь в жизни. Она весело улыбалась, смеялась, размашисто жестикулировала, то и дело касаясь плеча бывшей одноклассницы рукой. Иногда она отступала на шаг, размахивая руками и показывая что-то на пальцах, иногда подходила вплотную, и переходила почти на шепот.
С мужа-красавца (а еще умнички и золотца) Лиля плавно перешла на своих двух дочерей – одна закончила мединститут, лечебный факультет, и теперь были известной в своих кругах личностью. Младшенькая же вышла замуж и нянчила Лиле внучка. Еще минут десять ушло у Лили на описание своего потрясающего внука, который буквально три дня назад порадовал бабулю аж третьим прорезавшимся зубом.
По проспекту спешили машины, выныривая из-за одного дома и скрываясь за другим. Любовь Александровна напряженно смотрела вперед, перед собой, в проем между домами, на глупые автомобили. Как страшно, грустно, несправедливо, что они проносятся мимо, подумала Любовь Александровна. Слева направо, справа налево, но мимо нее.
Несправедливо!
Она перестала слушать несколько сот машин назад. Лицо ее зачерствело, черты стекли вниз, как стекает с мокрых ресниц тушь. Гайка понуро сидел подле хозяйки, изредка пытаясь снять ненавистный намордник лапой.
Внезапно Любовь Александровна развернулась и, не говоря ни слова, быстрым шагом пошла во дворы, к своему дому.
Лиля замерла в недоумении. Ее крошечный носик еще больше сморщился от непонимания и почти совсем исчез. Лицо вытянулось, отчего стало похоже на висящий кусок теста. Она заморгала глазенками, пожала плечами и так и осталась стоять во дворике.
Любовь Александровна не помнила, как дошла до дому, как открыла дверь, как скинула сапоги и пуховик.
Она сдернула шапку и бросила ее на пол. Сходив на кухню, и взяв там табуретку, она поставила ее перед старенькой книжной стенкой, одной ножкой на помпон шапки. Попыталась встать на стул. Тот шатался, стоя одной ногой на головном уборе.
- Что б тебя, - она пнула шапку, и та залетела за телевизор. Женщина залезла на стул, встала на цыпочки и, пошарив по верхней полке, достала пыльную коробку из-под обуви. Она поставила ее на незаправленную кровать, сняла крышку.
Внутри лежало несколько старых фотоснимков, маленький сборник стихов, выцветшая пластмассовая брошь и клочок тетрадной бумаги в клетку.
Любовь Александровна взяла один снимок – черно-белый, с полосой перегиба посередине и лохматыми уголками. Со снимка глядел молодой парень лет двадцати в клетчатой рубахе. Короткие курчавые волосы были взъерошены, и парень широко улыбался.
Женщина долго смотрела на фотоснимок. Потом отложила его и взяла брошь. Серебристая краска обрамления полностью сошла, оголив некрасивую, мутную пластмассу. Подобие камня посередине покрывала паутина царапин. Попадись такая вещица постороннему человеку, он непременно бы выбросил ее.
Всхлипнув, она покрутила брошь в руке, глядя на нее влажными глазами, потом отложила. Взяла клочок бумаги. Перевернула его.
На другой стороне еще можно было различить ровную, аккуратную надпись:
«С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ЛЮБА!»
И подпись:
«от Саши»
Любовь Александровна выронила брошь и скомкала клочок бумаги. Села на кровать.
В крохотной однокомнатной квартирке царил беспорядок. Серая от грязи тюль, оторванная справа от гардины, понуро висела, стелясь по куче грязного белья в углу. Перед телевизором на тумбочке громоздились несколько грязных стаканов, насмерть засохшая кожура апельсина, окурки. Пахло псиной, сигаретами с ментолом и одиночеством. Очевидно, эта квартира никогда не видела ни мужчин, ни детей.
Гайка же, не гулявший и половины от обычного времени, еще полный сил, решил поиграть. Он схватил свою любимую диванную подушку и стал весело бегать по квартире, смешно виляя хвостом.
- Грей, отдай, порвешь, - Любовь Александровна потянулась за подушкой.
Пес, решив, что с ним играют, радостно отскочил в сторону.
- Грей, фу, - женщина нахмурилась.
Пес продолжал весело фыркать и скакать с подушкой в зубах.
Женщина схватила подушку и попыталась вырвать ее. Собака не отпускала, озорно зарычав. Хозяйка дернула подушку одновременно с собакой, раздался треск рвущейся ткани, и белое наполнение вывалилось наружу.
Лицо женщины одеревенело, влажные глаза налились злобой.
- Ах ты тварь, - завопила она и пнула пса ногой. Тот отлетел к батарее. – Скотина, тупая свинья, - в исступлении кричала она, бросая в собаку все, что попадет под руку. – Убью! Убью! Убью! – изрыгала женщина в бессильном бешенстве и била пса табуреткой. Бедное животное сжалось в маленький комочек, уменьшившись почти вдвое. Женщина бросила стул, попав собаке по задней лапе. Пса развернуло ударом, он жалобно заскулил и заполз под батарею. Видимо, он уже знал, что нужно было делать…
Любовь Александровна продолжала вопить, кидать, швырять и пинать, пока окончательно не выбилась из сил и не упала на кровать. Она утопила лицо в подушках и сжала простынь в кулаки. Тело ее сотрясало безудержное рыдание, накатывающее волнами. Она все плакала и плакала, не в силах остановиться.
Она и не заметила, как черная тень, сгорбленная, понурая, еле влачащая лапы, с трудом подошла к ней и понимающе лизнула в щеку.
Ноябрь, 2009
Об авторе:
Манаков Александр Васильевич. Родился 7 мая 1987 года в г. Барнауле. Закончил АлтГПА (бывший БГПУ) по специальности "английский язык". Занимается айкидо, любит шоколадные конфеты с чаем. Но можно и без чая.
Кикбоксер Артем Важев попал в российскую сборную