Присяга красоте. Творчество вернуло бывшему офицеру смысл жизни

Ему, передвигающемуся с помощью кресла-каталки, так удобнее. Не надо тратить времени и усилий на дорогу из дома на работу. В мастерской – всё необходимое под рукой! По три часа он занимается физкультурой. Это для того, чтобы были силы на выполнение творческих задач. А задач и задумок у Лукашина много, поэтому работает у мольберта взахлёб. И, нужно сказать, плодотворно: за 38 лет (таков его стаж художника-профессионала) написал более 300 живописных и графических работ.

Заслуженный художник Владимир Шкиль о фронтовом прошлом и соседстве с Брежневым >>

Одна из работ Юрия Лукашина - День чудесный (из частного собрания, г. Москва)

Из династии военных

– Юрий, вы же – бывший офицер?

– Армейская служба была, что называется, семейным делом. Родители – военные. Они служили в послевоенный период в группе советских войск в Германии – в контрразведке «Смерш». После увольнения в запас в 1954 году поехали поднимать целину на Алтай, в Косихинский район. Здесь я рос и учился. А после окончания Косихинской средней школы поступил в Серпуховское высшее военное училище. Два года служил в Забайкалье. Был офицером войск РВСН. Готовился к поступлению в военную академию, но…

За несколько месяцев до экзаменов попал в автокатастрофу. В одну секунду стал неподвижным, прикованным к постели. Трагедия была страшная для меня, 22-летнего парня. Лишился сразу всего. Профессии, которую считал смыслом своей жизни, здоровья, планов на будущее. А самое страшное было – чувство, что в одночасье ты стал не нужен никому, не представляешь никакого интереса ни для государства, ни для общества, что вынужден вести паразитический образ жизни. Это больше всего убивало…

– Что же было, когда вы осознали, что на ноги уже не подняться?

– Вообще у меня был очень большой волевой импульс встать на ноги. Но когда понял, что этого не случится, несмотря на лечение в течение двух лет, тогда возникло огромное желание приобрести какое-то дело, чтобы почувствовать себя нужным. И это огромное желание реализовалось – я стал художником!

Военный пенсионер из Барнаула стал художником по бересте >>

Преодоление

– Многим, наверное, покажется странным такая метаморфоза: из военных – в художники…

– Наверное, я мог бы заняться, например, ремонтом аппаратуры – ведь я же электронщик по специальности. Но я решил, что занятие живописью мне больше интересно и перспективно для развития. Я всегда любил рисовать. Мой школьный альбом по рисованию за 4-й класс для примера будущим ученикам забрала Елена Федотовна Морковкина, первая моя учительница.

В училище и на службе делал зарисовки из курсантской жизни и жизни части. Был в редколлегиях, оформлял стенгазеты и Ленинские комнаты. Даже на дни рождения друзьям и знакомым дарил не безделушки, а свои рисунки. И очень обижался, когда их не понимали или относились к моим подаркам без достаточного внимания.

Впрочем, в них ничего особенного и не было. Да и на серьёзные занятия рисованием времени не было. Я тогда увлекался спортом – волейболом, по равнинным лыжам первый разряд имел. Часто на охоту ходил. Всё это было само собой разумеющимся: офицер должен быть физически крепким, чтобы выдерживать большие нагрузки.

– Ещё один распространённый стереотип: многие думают, что показатель преодоления таких испытаний в том. чтобы добиться какого-то спортивного успеха, покорить горную вершину или пересечь пустыню – в общем, что это заключается в чисто физических усилиях.

– Я считаю, что преодолеть что-то физически гораздо проще, чем вырасти духовно. Творчество – это совершенно другая сфера, это другая ступень в духовном развитии.

Рядом с мастерами

– Вы где-то учились на художника?

– Я учился на отделении живописи и графики заочного университета искусств имени Крупской в Москве. Это тоже было непросто. Вот это кресло, в котором я сейчас сижу, мне выдали после госпиталя. Оно старое, но удобное для передвижения. Однако ни в какой лифт не проходит. И чтобы я мог ездить на этюды (каждый месяц должен был посылать в университет несколько живописных работ и графических рисунков), отец выносил меня на руках с третьего этажа, сажал в «Запорожец», приносил мой мольберт и еду на день. А вечером, когда я возвращался домой, он таким же образом заносил меня в квартиру.

– А как вас приняло наше барнаульское арт-сообщество?

– Долгие годы у меня общения с художниками не было никакого. По сути, было самоучение – знания черпал из книг. Конечно, рядом с мастером этот путь можно было пройти в разы быстрее. Я рад, что в конце концов у меня появились такие старшие друзья-учителя в среде алтайских художников. Это Леопольд Цесюлевич, Иван Мамонтов, Виктор Затеев, Михаил Жеребцов, Юрий Капустин.

Художник-керамист Юрий Капустин о творчестве, закомплексованности, гениальности >>

Очень ценю дружбу с Борисом Щербаковым, который всегда старался мне помочь всем, чем только мог: и подрамники делал, и выставки помогал устраивать.

78-летний кукольник Борис Щербаков продолжает творить и гордится успехами учеников >>

Он же познакомил меня со своим другом Михаилом Абакумовым, народным художником России, у которого такая волшебная и духовно сильная живопись! Вообще художники очень душевные, отзывчивые люди. Наверное, по-другому и быть не может, ведь они таким делом занимаются.

– Для вас важны похвалы, звания, награды?

– В апреле этого года я получил Почётную грамоту, подписанную губернатором нашего края. Кто-то скажет, ну и что – грамота – всего лишь бумага. А для меня в моём нынешнем положении это – событие, это признание того, что мне пришлось преодолеть, и что я с этим справился.

Среди холстов, над которыми сейчас работает Юрий Лукашин – портрет Шукшина. На мой взгляд, в этом портрете настоящие шукшинские глаза. Взгляд, полный мысли и боли, страдания за сиротство своей Родины.

Досье

Юрий ЛУКАШИН – член Союза художников России, участник краевых выставок, оформитель и иллюстратор книг местных авторов, лауреат фестиваля творчества инвалидов России и Белоруссии, дипломант международной премии «Филантроп».