Примерное время чтения: 9 минут
14

Михаил Трофименко попал на фронт из Нового Орлеана

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 16. "АИФ-Алтай" 21/04/2010

Только 24 июня прискакал верховой и сообщил: началась война.

На фронт из Нового Орлеана

Предвоенное время в степной зоне Алтайского края проходило в постоянных трудах на полях. Отучившись семь классов в селе Новый Орлеан и не поступив в Славгородский сельхозтезникум в 1940 году, Михаил Трофименко стал работать в колхозе. Старший брат Ваня в 1939 году ушел в армию, второй брат Вася работал в школе учителем, а Михаил, как и его отец, вышел в поле. Когда пришла весть о начале войны – ушли на фронт отец и брат.

Сам Михаил как сознательный комсомолец съездил в райцентр и написал в райкоме заявление с просьбой послать его на фронт добровольцем.

В октябре его и еще шестерых комсомольцев отправили поездом в Новосибирск – на учебу в Высшее командное училище имени Верховного Совета РСФСР, эвакуированное из Москвы. Тут алтайский паренек получил красивую форму с гимнастеркой и впервые в жизни смог ежедневно полноценно питаться. Двадцать шесть дней курсанты ходили в лес за дровами, а перед самой присягой 29 человек, еще не достигших 17-летнего возраста, в том числе Михаила, отправили по домам. И опять началась работа в поле.

Весной в обезлюдевшем без мужчин колхозе вспахал и засеял землю, летом начал косить сено, но в июле его вновь направили в военно-пехотное училище – теперь уже в Барнаул. Пробыл там до декабря 1942 года – детально изучали все виды стрелкового вооружения. Под страхом немедленной отправки на фронт курсантам запрещалось покидать расположение училища, поэтому с навещавшими его девушками из села Михаил общался через забор.

На одном из построений в декабре им неожиданно объявили: по приказу Верховного Главнокомандующего Сталина И.В. всех курсантов Барнаульского училища без присвоения офицерского звания немедленно отправляют на фронт. Из соображений секретности в товарные вагоны, с только что установленными нарами из свежих, еще пахнущих досок и печкой-буржуйкой, грузили не на вокзале, а на запасных путях на ВРЗ – по 40 человек в вагон.

В Новосибирске к составу прицепили вагоны с курсантами из Томска и Кемерова – сформировали эшелон с двумя платформами для зенитчиков. Бомбить начали еще до Москвы, но в 9-ю Гвардейскую Краснознаменную стрелковую дивизию Михаил прибыл без происшествий, его как курсанта с подготовкой назначили автоматчиком в 31-й гвардейский полк. От места выгрузки и формирования части шли пешком.

На фронте, северо-западнее Москвы, оказались 9 января 1943 года. Но первые бои начались для полка только весной. К тому времени солдаты жили в полевых складах со льном. На нем же и спали, когда закончились продукты – стали есть мороженую конину, а за хлебом ходили пешком по 20 километров пешком в одну сторону. Первый бой Михаил Иосифович помнит плохо. Все бежали в атаку, стреляли, было страшновато, вроде бы подстрелил одного немца. Но в этом первом бою погиб дружок Степан, с которым учился в школе Нового Орлеана.

Рус, сдавайся, ты побежден

Но вскоре Михаил Трофименко на фронте вполне освоился. Когда зацепило пулей – пробыл пару дней в медсанбате дивизии и опять вернулся в окопы. Самой неприятной была немецкая «шарманка» – перед освобождением Белоруссии с вечера до утра на немецкой стороне заводили одну и ту же пластинку: «Рус, сдавайся, переходи к нам, вы уже побеждены...». Солдаты матерились, затыкали уши.

Иногда над позицией пролетал немецкий самолет-разведчик «рама» и сбрасывал листовки. Там все описывалось еще более красочно: и жизнь при сдаче в плен гарантируют, и накормят досыта, и после победы над большевиками землю дадут. Смешно было бойцам – бывалые солдаты из Сталинграда рассказывали, какими жалкими были фрицы, когда их гнали в плен. А после Курской дуги сомнений в том, что песенка Гитлера спета, ни у кого уже не оставалось. Вместе с родной дивизией Михаил Трофименко прошел всю Белоруссию, а потом и Прибалтику. Дважды был ранен – в ногу пулей навылет, и осколком по шее – повезло, что он не срезал голову.

Еще раз попал под разрыв бомбы и нахватался ее мелких осколков – обошлось без госпиталя – осколки вышли сами через два-три года. В конце 1943 года командир полка предложил ему вместе с другими сибиряками перейти из автоматчиков в разведчики. Михаил сначала отказался – ведь, по его мнению, в разведку должны идти силачи и богатыри, чтобы крутить в тылу врага «языков». А сам Михаил Иосифович хоть и быстрый, выносливый, но не велик ростом, не так силен. Но когда через пару дней разведгруппа полка поредела еще на несколько человек, командир Михаила уговорил. Сказал, что там не так опасно, как на передовой, и при этом лучшее обеспечение обмундированием, снаряжением и боеприпасами. Так рядовой Трофименко стал разведчиком.

Глаза и уши дивизии

Полковая разведгруппа – 21-23 человека. Перед выходом в тыл врага всем дают по сто граммов водки. Разведчики упросили командира давать по двести. Но Михаил не пил – от водки у него болел желудок. Поэтому все спиртное, а также папиросы он отдавал ребятам – взамен получал дополнительную порцию сахара. Основная работа разведки – все примечать, все узнавать, быть глазами и ушами своего полка и дивизии.

Сутками почти без движения, в холоде, под дождем наблюдал за противником Михаил Трофименко. Перед выходом в тыл по пять дней изучали расположение всех огневых точек противника, определяли режим смены караулов, запоминали все складки местности. Тут пригождалась выдержка и упорство алтайского паренька. А небольшой рост и телосложение позволяли ему забираться во время наблюдения туда, куда другой разведчик просто не протиснется, не залезет. «Языков» на счету Михаила Трофименко около десятка. Сам он фрицев веревками не вязал – был в охранении. Самым трудным стало пленение немецкого штабного майора в Белоруссии.

Вышли ночью вслед за саперами, прошли свои минные поля, нейтральную линию, минные поля нем- цев. Впереди по курсу – немецкий ДОТ. Он разведчиков не интересовал – интересно было, что находится за ним. Оползли ДОТ справа. Впереди негромкий немецкий говор и запах сигарет. Обнаружили трех фрицев. Михаил с автоматом и гранатами занял позицию перед траншеей, а друзья, сибиряки соскользнули в окоп, прикончили двух фашистов ножами, а третьего, офицера, скрутили и заткнули рот кляпом. Улов оказался удачным – штабной офицер с картами.

Потащили «языка» к своим. Но уйти далеко не удалось – майора быстро хватились, началась стрельба, в небо взмыли осветительные ракеты. Группа разведчиков разделилась. Михаил и еще часть солдат остались прикрывать отход друзей с важным трофеем. Перестрелка шла до утра, голову невозможно было высунуть ни на миг. Доползли до нейтральной полосы и спрятались за распухшими лошадиными трупами – дальше было уже не пройти – по ним работали пулеметы и минометы. Только на вторую ночь удалось вернуться к своим – они уже не чаяли увидеть товарищей живыми.

В ходе операции «Багратион» освободили Белоруссию – города Духовщина, Городок, Витебск, Житомир. Разведка всюду шла впереди – первыми входила в деревни, на окраины городов, обследовала лесные избушки и хуторки. За взятие Духовщины Михаил Трофименко получил первую и самую любимую свою награду – медаль «За отвагу». Потом был орден Красной звезды и орден Отечественной войны первой степени.

Вернулись трое из семи

Конец войны застал дивизию в Прибалтике, где она блокировала Курляндкую группировку немцев. Поначалу солдатам говорили: фрицев там пару сотен человек и снарядов на два выстрела. Когда же те стали сдаваться в плен – оказалось, что их были тысячи, и вооружения с боеприпасами было столько, что можно воевать два года. Здесь зажиточный латышский крестьянин задал Михаилу один вопрос: а колхозы будут?

Ему, видимо, со своими 10 свиньями и тремя коровами этого не хотелось. А разведчику Трофименко было удивительно – так богато в Сибири никто не жил. Само известие о конце войны опять застало Михаила в полях – на тактических учениях. Радости было море, только пострелять в воздух не удалось – оружие на занятия не брали. Тут вскоре разыгралась язва – попал в госпиталь.

Пока воевали – стужа, ветер и влага никого не трогали, никто не болел – как бросили воевать, вылезли все скрытые болячки. Отвалявшись в подмосковном госпитале, в октябре 1945 года Михаил Трофименко вернулся домой. Вернулся и отец, на которого матери прислали две похоронки, и брат Вася. А вот брат Ваня пропал без вести в самом начале войны. Последнее его письмо, написанное перед войной, сообщало, что он находится в охране железнодорожных мостов на Западной Украине. Из семи благовещенских друзей, с которыми уходил в армию, домой вернулись трое.

Послевоенные годы – это работа на железной дороге, переезд в Барнаул, двое детей, четверо внуков, правнуки. Медаль за освоение целины, медаль Ветерана труда, знак почетного железнодорожника – достойная и насыщенная биография. Однажды младое подрастающее поколение спросило Михаила Иосифовича: какие песни пели на фронте? Никакие, – ответил ветеран – песни пели в тылу, на переформировании, а на фронте хотелось лишь разбить врага и хорошенько отоспаться. А радостью были только письма из дома. Они приходили редко, но ради них можно было пожертвовать и сном.

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно

Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах