Как жительница Новоалтайска оказалась в немецком гетто

Статья по теме

У Лилии и Павла Локайчуков три сыночка и лапочка-дочка

Ее «графа» – несовершеннолетние узники.

С тех пор к ней время от времени – как правило, ко Дню Победы – приходят разные «юные тимуровцы». Глазенки горят живым интересом: «Анна Ивановна, а как же там было – в концлагере?». Приходится разводить руками: а не бывала я там! «Ну, тогда просто про войну расскажите!». И про войну из личных воспоминаний ей при всем желании «выудить» ничего не удается – родилась за год до ее окончания. Школяры уходят в молчаливом огорчении: к какой-то неправильной пенсионерке пришли…

Но «правильные» родные Анны Ивановны о жизни на немецкой земле сказать уже не могут. Да и когда могли – теоретически – не хотели…

Рождение по дороге в гетто

"АИФ":– Анна Ивановна, как вы оказались в числе несовершеннолетних узников?

А.Т.: – Я не могу объяснить, как государственные мужи определяли, кого куда отнести… Про свой «статус» узнала, будучи уже взрослым человеком. Но родилась я в 1944 году, по дороге в Германию, в польском городе Лодзь. До войны мои родители Елена Ивановна и Иван Михайлович жили в городе Пологий Запорожской области. В 1932 и 1937 годах у них родились дочки Юлия и Лидия. Отец на фронт не попал, он был машинистом, наверное, сочли незаменимым в «народном хозяйстве». Украина, как известно, оказалась оккупированной территорией, в конце концов родителей угнали в Германию.

Там нас всех «поселили» в гетто в городе Риденсбург и «старших» ежедневно выводили на работу. После того, как чехословацкие войска освободили город, родителям, насколько мне известно, предлагали перебраться в Канаду и даже Америку. Не могу сказать, что по этому поводу думала мама, но отец настаивал на возвращении на Украину. Дома, однако, жить довелось недолго. Маму – с нами, с детьми – отправили в новосибирскую тюрьму. Именно маму, потому что помимо того, что она была в плену, считалась немкой – по отцу, хотя ее мать была русской. Папа, разумеется, тоже поехал в Сибирь. По прошествии некоторого времени нас отправили в Чесноковку, что теперь город Новоалтайск. Не помню, чтобы для нас это называлось ссылкой или поселением, но, по сути, по-моему, было похоже. Много лет родителям постоянно и обязательно нужно было отмечаться, где надо… Вот у меня справка мамина сохранилась: «На основании Директивы НКВД СССР 11.10.45 г. поставлена на учет в органах МВД…». Отметка об освобождении – февраль 1956 года. Странно, на имя отца ни такой справки, ни просто похожей мне впоследствии в архивах отыскать так и не удалось…

Бойся, оглядывайся, молчи?

"АИФ":– А кроме необходимости отмечаться «где надо», какие-то другие ограничения были?

А.Т.: – Нет, внешне мы жили, как все вокруг. Отец устроился машинистом в заводское депо, мама всегда была домохозяйкой: после меня в семье родились еще дочка и сын. Сначала мы жили в бараке, потом от завода получили домик… Ограничения у нас были внутри. Не потому, что мы жили очень бедно – многим ли тогда вольготно было? Папа – особенно он – всегда чувствовал себя очень униженным «пленением». Ему долгое время казалось, что за нами следят… Нам запрещалось где-либо оговариваться о Германии, он был уверен, что от семьи все отвернутся, детей будут оскорблять. И то сказать – отношение к людям, жившим в годы войны на оккупированных территориях или угнанным к немцам, долгое время в лучшем случае было настороженным… Как его можно упрекать в его опасениях? Но его настрой, конечно, сказывался, мы, дети, страдали.

В мамином поведении такого надрыва не чувствовалось. Она нас замечательно воспитывала; несмотря на отсутствие серьезного образования была человеком очень начитанным, культурным – много о чем с нами говорила, но и для нее военная тема была закрытой. Я думаю, потому родители и ушли достаточно рано, папа и до шестидесяти не дожил…

Не замалчивайте жизнь!

"АИФ":– А на судьбе повзрослевших детей «военная тема» не сказалась?

А.Т.: – Что вы имеете в виду? Я и еще одна моя сестра захотели получить высшее образование – и получили. Мне по душе пришелся иняз в Барнаульском педагогическом институте, с поступлением и обучением проблем не было. Если не считать того, что в те времена в Барнаул можно было попасть только на проходящих поездах, которые ходили много реже, чем появившиеся позже электрички, и денег на бутерброд мне мама могла дать далеко не каждый день… Но, впрочем, уже на втором курсе я вышла замуж. Когда получила диплом, мы с мужем уехали на Сахалин – там зарплаты побольше были. Шесть лет прожили, сильное землетрясение пережили, но нашему маленькому сыну тамошний климат не пришелся, вернулись назад... Вообще жизнь моя сложилась благополучно. Работа в школе (преподавала английский) радовала, муж хороший был, двое детей вырастили: старший уже подполковник в отставке, живет в Бердске; младший – в Нефтеюганске связан с нефтедобычей…

И не могу сказать, что мои старшие сестры столкнулись с гражданскими препонами, связанными с германским фактом биографии. Но… как вам объяснить? Вот одна из них даже мужу не говорила, что в юном возрасте с родителями была угнана в Германию! Когда в начале 90-х оттуда стали перечислять компенсации за «принудительные работы»– она отказалась, потому что нужно было справки собирать, то есть «признаться»! Это что должно быть в душе? К сожалению, одна из сестер страдает от тяжелого недуга, другая из-за «просто» немощи давно не выходит из квартиры. Убедите меня, что это не эхо войны…

"АИФ": – Жизнь, к сожалению, нельзя переписать набело, вымарав из нее отдельные эпизоды…

А.Т.: – Думаю, что и не надо! Я не вправе судить папу, что хранил табу – в то время, наверное, это было оправдано. Но я теперь очень жалею, что и не пыталась расспрашивать хотя бы сестер, довольствовалась отдельными кусочками воспоминаний – свою историю нужно знать, какой бы она ни была тягостной. Знать и хранить, и передавать потомкам: пока можно – из первых уст, от дедов – к правнукам. Своему старшему внуку, которому сейчас 22 года, я давно несу семейную историю– следующий внучок и внучка совсем еще маленькие, он в ответ серьезно заинтересовался родословной вообще...Думаю, всему старшему поколению это по силам. А младшее только выиграет от того, что "потеребит" своих стариков, как они говорят. Пока еще совсем не поздно.

Смотрите также:

• Неслучайные встречи. Как в Барнауле проходят вечеринки быстрых знакомств? →
• Юлия АРТЕМЬЕВА. Черно-белым. Место другого времени (рассказ) →
• Наталья Николенкова: «Мое детство еще не кончилось» →