«Мама, без тебя замуж не выйду!». Три истории осужденных матерей

Не так давно две осужденные алтайской колонии-поселения выезжали на трехдневное свидание к своим семьям. В региональном ведомстве считают, что практика предоставления длительных свиданий за пределами исправительного учреждения благотворно влияет на отбывающих наказание женщин.

По словам начальника УФСИН России по Алтайскому краю Валерия Усачева, такая мера позволяет осужденным наладить социально-полезные связи с родственниками и частично вернуться к выполнению своих родительских прав и обязанностей, стимулирует их к правопослушному поведению. Но главное, что это позволяет матерям избежать утраты связи с детьми.

Кукушкины слезки

На день, когда корреспондент АиФ-Алтай побывал в женской колонии-поселении №7 (а это случилось 22 июня), здесь содержались 103 осужденные. Наказание они, как правило, несут по «тяжелым» статьям – 228 (распространение и сбыт наркотиков), 105 и 111 (убийство и нанесение телесных повреждений, повлекших смерть). В подавляющем большинстве они – матери, а порой и уже бабушки. Каждая, наверняка, могла бы рассказать трогательную историю о том, как она любит своих детушек, как рвется сердцем и душой к ним, обездоленным…

«Про некоторых сразу можно сказать: им дети действительно нужны, и ради детей они готовы вернуться в нормальную жизнь, - говорит начальник КП-7 Яков Калинин. - Но таких мало. Зачастую детьми прикрываются, чтобы получить какие-то послабления, выгоды для себя, например, шанс на условно-досрочное освобождение. А некоторые и вообще ничего не делают для того, чтобы поскорее вернуться домой. Наоборот, горе-мамаша будет отлынивать от работы, придумывая себе какую-нибудь болезнь, требовать для себя лучших условий. Таких я называю «люди-паразиты»: за всю жизнь она ничего хорошего не сделала, кроме того, что родила ребенка. Только вот ребенка своего не воспитывала, а брала от жизни то, что хотела».

Когда женщина хитрит, а когда искренна, вряд ли со стопроцентной уверенностью может заключить даже опытный психолог. Но когда ею «разыгрывается» роль терзаемой виной матери, невольно хочется верить. Потому так обидно, когда эту святую веру цинично обманывают.

«Они же как дети». Замначальника женской колонии о нравах за решеткой Подробнее

Яков Владимирович вспомнил один такой случай. Осужденная Парилова наказана по закону была за то, что по пьяной лавочке до смерти запинала мужика. У администрации колонии, впрочем, она была на хорошем счету: работяга, за любое дело бралась - мешки таскала, коров доила, в полях работала. Однажды получила известие: умерла мама, с которой оставался ее малолетний сын. Слава Богу, мальчика забрала к себе родная тетка. С тетей и сыном постоянно созванивалась, отправляла посылки. Приходила к Калинину, жаловалась: «Вот бы освободиться по УДО летом, чтобы в порядок дом привести, огород посадить». Освободилась. А через три месяца подруга из колонии, которая время от времени созванивалась с ней, рассказала: заботливая мамаша Парилова пьет третью неделю, сына сдала в детский дом, а дом продала.

«И я понял: вернется она в колонию, не «вытянет» ее к нормальной жизни сыновья любовь, а слезы этой женщины в моем кабинете были кукушкиными», - горько усмехается Калинин.

Мы поговорили с некоторыми колонистками, в том числе с теми, которые не так давно ездили к себе домой на длительные свидания с детьми. Послушайте, что они говорят.

«Давайте не будем плакать»

Осужденная Оксана Кашперко:

«У меня трое детей. Сыновья взрослые, самостоятельные. А дочке Аленке всего одиннадцать. Сначала меня напрягало, что она знает, где ее мама. Только обманывать к чему, ведь на ее глазах получилось все…В общем, убила я мужа. Тяжкое преступление. Тяжело с этим жить. Была бы возможность, все переиграла. Когда не идет семейная жизнь, надо расставаться вовремя. Тогда бы не было такого. И дети бы не страдали…Сейчас Аленка в Рубцовске с моей младшей сестрой живет. В любви, заботе. Но меня ей не хватает. Когда встречаемся, она рассказывает и рассказывает обо всем, что у нее накопилось. Раньше она ходила на танцы. Но сейчас что-то с сосудами, голова стала болеть. Ходит в бассейн. Планировали, что приедут ко мне на свидание летом, а получилось, что я сама приехала. Подхожу к дому. А они в окошко смотрят, ждут. И Алена говорит: «Там тетя идет, на мою маму похожая». Мы ведь два года не виделись, а я похудела сильно. Этими тремя днями довольна. Как будто ничто нас не разделяло. Всегда смеялись. Никаких слез – только радость. Я сказала родным: «Пока мы рядом, давайте не будем плакать». Хотя на душе тяжело было. Но я понимаю, что придется досиживать срок. И ради них я готова держаться. Я всегда прошу у них прощения. И они прощают. Я тем счастлива, что они меня поняли и ждут. Дочка сказала мне: «Мне не хватает тебя!»».

Осужденная Светлана Жигунова:

«Жила в 15 километрах отсюда, в селе Первомайское Шипуновского района. В 2011 году вышла замуж. Взял он меня с двумя детьми от первого брака. Со свекровью отношения не сложились. Чужие дети ей не по нраву были. Через год родила сына. Оказалось, у ребенка порок сердца. А дома постоянные конфликты: муж как не зайдет к своей матери, так с руганью приходит. Однажды мы с ним выпивали и в очередной раз поругались из-за нее. Говорю: «Пойдем к ней, и пусть она скажет, почему против меня». Пошли. Постучались. Никто не открыл. Говорю: «Давай сделаем так, чтобы она запомнила меня на всю жизнь». Он сходил в гараж. Принес бензин, дал зажигалку. Подожгли веранду, вернулись домой, он лег спать. Я не знаю, дурь то была или ярость, не знаю… В семь утра меня забрали. Всю вину я взяла на себя. Адвокат сказал, что у меня дети, поэтому можем обойтись условным. Не обошлось: в доме находились еще и дочь свекрови с детьми и дочкина подруга с мужем и ребенком. Мне вменили 105-ю через 30-ю и дали 11 лет. Посадили беременную. В СИЗО родила ребенка с гидроцефалией, недоношенного. Он прожил 10 месяцев и умер. С мужем развелась, когда сидела на «шестерке» (ИК-6). Лишили его родительских прав.

Дети с моей мамой пока живут. Ей 63 года. Болеет. Дочке Кристине 14 лет, Ване 9, а Владке 5 лет. В деревне много родни, все помогают. Младшему в Новосибирске сделали операцию, когда я уже находилась в заключении. Без меня Ваня пошел в 1 класс, а Кристина - в 5 класс. Без меня Владка в школу пойдет. Я благодарна администрации, что дали мне шанс увидеться с ними. Я приехала невзначай, без звонка. Первый увидел меня Ваня. У него 3 июня был день рождения. Я ему торт купила, машинку на пульте… Мама увидела, начала плакать. Со всеми расцеловались. Ребятишки бросились показывать, какие у них кролики, котята. Хвастались, что Ваня помог сажать горох бабушке в огороде. Все родственники пришли. Радость была невероятная. И я чувствовала, что меня любят и ждут.

Я многого не дала своим детям. Но я могу еще им дать свою любовь. Я хочу их уберечь от несчастий. Хочу вернуться, найти работу, например, дояркой. У нас в деревне есть частники, которые держат большие подсобные хозяйства, где требуются доярки. Мы разговаривали с одним из них, он сказал: «Выйдешь, будешь работать у меня». И справку дал, что возьмет меня».

«Семья должна жить вместе»

Осужденная Татьяна Филюрская :

«Я из Рубцовска. Работала в филиале «Алтайвагона», как и мой второй муж. Он употреблял курительные смеси. Жили в доме моей бабушки. Избушка была в плохом состоянии. Пришлось даже уйти на съемную квартиру. Тем более что я ждала ребенка. Постоянно нужны были деньги – мужу на смеси, на ремонт дома, на детей. Набрали около миллиона кредитов. В Интернете увидели объявление о «курьерах». Так стали распространителями. В 2014 году нас осудили, и я оказалась в ИК-6. Когда меня посадили, дочере Вере было 9 лет, а сыну Артему – три года. Дочка сейчас у моей мамы, а сынок у свекрови. За четыре года ни разу его не видела. Только по телефону говорим. Мамой не называет, но общается охотно. Первые годы я пыталась уговорить, чтобы свекровь привезла его. Она отнекивалась: он, мол, переживает, пришлось даже обращаться к психологам. А теперь говорит просто: «Мы не приедем, вы наделали дел, сами и отвечайте». Кстати, к своему сыну она Тему тоже не водит, только фото посылает. По просьбе администрации нашей колонии, со свекровью связывался соцработник. А недавно к нам приезжали специалисты краевого министерства труда и социальной защиты. Я рассказала им о том, что не могу добиться свидания с сыном.

Дочь хорошо учится. Но недавно ее тестировали психологи. У девочки тревожное состояние, она не находит общего языка с бабушкой, страдает от чувства одиночества. Мама мне рассказывала, что у дочки были разговоры о суициде. Я с ней говорила по телефону, объясняла, почему так нельзя даже думать. Увы, бабушка не является для нее авторитетом. Раньше дочь ходила в художественную школу, занималась скалолазанием, в кружках разных участвовала. Но ее надо было ко всему подталкивать. А бабушка стареется угодить, слишком мягко с ней обращается, и девочка перестала ходить на дополнительные занятия. Стараюсь как можно чаще звонить, говорить с ней откровенно. Она порой дуется на меня. Но когда перезваниваю и спрашиваю: «Ты меня поняла?», отвечает: «Конечно, поняла». Ее классный руководитель, которой я тоже звоню иногда, призналась: «Хоть бы вас выпустили, потому что бабушку она не слушает». Часто Вера просыпается по утрам и говорит: «Мне мама приснилась».

В том, что я без детей, а они без меня, – только сама виновата. Но нужно бороться. Нужно будет дочь доучить, сына возвращать. Нужно, чтобы у них было правильное представление о семье, что все вместе должны быть. Первое, чего буду добиваться, чтобы с сыном ко мне приехали на свидание. Знаю, чувствую, что он многое хочет мне рассказать. Нам очень нужна встреча!

Право на УДО получу только в марте 2022 года. Дочь говорит: «Мама, я тебя подожду, замуж не буду выходить»».

Кстати

Правом длительного свидания с выездом за пределы исправительного учреждения могут пользоваться не лишенные родительских прав матери, а также отцы, которые в одиночку растят детей. Возраст детей не должен превышать 14 лет. Важно, чтобы такие осужденные положительно характеризовались администрацией ИУ.