Примерное время чтения: 13 минут
193

Виталий РАССЫПНОВ. Люди гибнут за металл…(рассказ)

Вон свояк в городе вставил себе зубы из металлокерамики, так приезжал ко мне безработному в деревню занимать деньги. К Косте давно прилипло прозвище Котях, ещё в детстве, и теперь его самостоятельного мужика в деревне только так и зовут.

Он привык и не обижается, хотя ему больше нравится называть себя Котяра. Он с недавних пор стал самым популярным человеком в деревне. К нему шли в любой день и в любое время суток. И не просто шли, а несли из металла всё, что можно было сдать. Костя держал пункт приема черного и цветного металла. Открыл он его по совету своего одноклассника, который жил в райцентре и уже имел этот популярный в России бизнес.

Косте пришлось обнести свой двор высоким дощатым забором, вырубить смородину за сараем и лишиться части огорода. Огород пал в жертву ради дороги, которая была проложена по нему для скрытого вывоза металла. После появления в селе приемного пункта металлолома в местном хозмаге «Нужные вещи» повысился спрос на замки. Ранее не закрытые летние кухни, сараи и бани срочно оборудовали запорами и накладками для замков.

Правда, спасать лопаты и топоры было уже поздно. Охотники за металлом почти во всех подворьях выкрали алюминиевые ложки, миски, кастрюльки, а также фляги и бидоны. В селе есть несколько домов, проданных дачникам. Горожане наезжали на свои фазенды периодически, но садоводство вели аккуратно на основе последних достижений техники и дизайна. За это они и поплатились первыми в деревне. С их участков унесли металлические столбики, колышки, смотали в малинниках проволоку, укатили бочки для воды.

В банях выворотили котлы, сняли трубы, а в домах печки лишили плит и заслонок. Не брали пока только электропровода и не выкапывали водопроводные трубы. Не трогали в селе также трансформаторы. Однако замки не помогли. Они оказались китайского производства и открывались все одинаковыми ключами. Сами замки тоже оказались у Котяха в сарае.

В деревне, расположенной на кромке красивейшего березового леса, живут такие же, как и Котях, бедолаги, брошенные на произвол судьбы развалившимся колхозом «Путь Ильича». Что это за путь такой был и кто такой Ильич теперь уже и не вспоминают. Ныне у сельских мужиков другие заботы – вовремя отметиться на районной бирже безработных, да найти себе хоть какой заработок на пропитание. Но скорее не на кусок хлеба, а на полторашку самогонки.

Живут большинство за счет пенсий престарелых родителей, либо гонят самогон на продажу. Земельные наделы все давно проданы трём фермерам, либо каким-то приезжим бизнесменам. Правда, некоторые отдали свои земельные паи в аренду, но прибылей не получают, а лишь платят налоги. Все, что оставалось от колхоза, давно растащили по дворам, и теперь воровать негде. Кормить скотину стало нечем, вот и пустили буренок под нож.

Заготовить сено надо нанимать трактор, автомобиль, а всё это стоит таких денег, что дешевле покупать молоко в магазине. Раньше в селе был один райповский магазин, где торговали постоянно только хлебом да солью. Привезенного товара не хватало на полдня. Теперь в селе девять магазинов и два круглосуточных комка. В магазинах, как в Греции, есть всё!

Город рядом. Кто порукастее и головастее нашли там работу. По утрам автобус едва вмещает пассажиров, да еще несколько стареньких «копеек» везут на заработки мужиков из села. В городе строительный бум, и сельские механизаторы, традиционно приученные хорошо держать в руках топор и пилу, быстро переквалифицировались. Научились они делать евроремонт по квартирам горожан. Но таких в селе немного. Остающиеся в деревне мужики им завидуют, но на постоянную работу идти не хотят.

В городе тоже несладко. Ушедший век и старая власть оставили разграбленные заводы, изуродовавшие землю карьеры, свалки мусора и нашпигованную металлом окружающую среду. Костя каждый день смотрел телевизор, благо времени у него было достаточно, и видел, как новые хозяева банкротят заводы, жгут в городах деревянные дома и сносят памятники, чтобы на их месте строить супермаркеты и жилые башни из стекла и бетона.

Из передач он знал, что сейчас в России, как и раньше в СССР, больше всех в мире выплавляли стали и чугуна. Любое промышленное предприятие, оставшееся от советской власти, напичкано железом во всяком виде – от гвоздей и проводов и до машин и инструментов. Долгие годы это железо лязгало, скрипело, но исправно служило народу. Металлоёмкость отечественных изделий сполна перекрывало её качество.

Костя и сам знал вес кухонной посуды и старого телевизора «Горизонт», который он не мог один поднять. Вся эта информация была переварена в Костиной голове, и на предложение друга открыть нелегальный пункт приема металла он с радостью согласился. Его друг Валентин работал на моторостроительном заводе в городе много лет в цехе сборки.

Последние пять лет основная забота заводского начальства состояла в аккуратном увольнении рабочих и подготовке завода к банкротству. Все цеха стали акционерными предприятиями, в которых директора сменялись так же регулярно, как кальсоны в субботу после бани. Валентин пробовал найти работу в других местах города, но это не принесло успехов. Тогда он устроился на своем же заводе в пожарное депо, которое до сих пор существовало, и начальство боялось его закрыть.

Работа была непыльной и состояла из ожидания пожаров, для которых на заводе уже не было причин. Во время одного из ночных дежурств Валентин читал газету «Купи-продай» и с удивлением обнаружил, что в ней было всего два объявления, но с сотнями адресов и названий фирм. Одни предлагали пластиковые окна, а другие призывали сдавать лом цветных и черных металлов. Второе объявление заинтересовало бывшего сборщика моторов.

Он вспомнил, что в цех поступали детали со всего завода, и каждая вторая была с браком. Этот брак нельзя было сдавать в металлолом - завод-то военный номерной. Вот рабочие и закапывали детали на заднем дворе, благо территория завода была немереной. Тогда еще никто не знал о земельном налоге. Организовать раскопки оказалось парой пустяков. Металла было на тысячи и тысячи рублей. Копали ночью, вывозили в бочке пожарной машины днём.

Работали всё лето. Компания подобралась дружная, но секрет удержать не смогли. К зиме всю пожарную команду с завода выперли на биржу труда. Вот тут-то Валентин и занялся прибыльным, но нелегальным бизнесом, открывая пункты по приёму металла во всех пригородных селах. Весть о точке приема быстро разнеслась по деревне. Живые деньги за какие-то железки, которые никому не нужны! И понес народ все, что валялось на подворьях не один десяток лет. Всё, что лежало на поверхности и в сараях, как-то быстро закончилось.

Пьянка получила передышку. В наступившей тишине только одно событие заслуживает внимание. Бывшая продавщица сельпо, а ныне деклассированный спившийся элемент деревенской жизни, Мартыниха приволокла на колченогой детской коляске мешок ложек, ножей и вилок, покрытых черно-коричневой ржавчиной. Котях прикинул столовые приборы на весах и даже свистнул: - Ты где это столовку грабанула? Здесь почти полцентнера. - Это мне в дефолт зарплату выдали. У меня еще ящик зубных щеток стоит в сарае.

Только вот ты их не примешь. А эти ложки у нас в сельпо лежали лет тридцать. Мы их и уценяли, но всё равно никто не покупал эту ржу. Котях рассчитался с Мартынихой сторублёвкой, а сам всё вертел ложку в руках, рассматривал ее на свету, но так и не понял, из чего она сделана. - Прямо как китайская, что мне на поминках дали, которая на второй же день покрылась ржавчиной. Надо Валентину показать. Может, какой ценный металл.

На другой день приехал Валентин на КАМАзе за металлом. Он рассмотрел ложки-вилки и ахнул: - Это же советский мельхиор! Его еще раньше называли немецким серебром. У меня супруга выставляет такие ложки гостям или только по праздникам. А перед этим чистит зубным порошком. Чем зубы чистишь? Нет порошка? А паста? Неси. Анатолий выдавил из тюбика полузасохшую зубную пасту и стал чистить столовую ложку.

И чудо! Ложка засияла первозданным медно-никелевым сплавом. Потом Анатолий выручил в комиссионке большие деньги за очищенный мельхиор, который обошелся ему всего в сто рублей. Мартыниха, прослышав, какую оплошность она допустила, приходила скандалить, но Котях вытолкал её за ворота, пригрозив спустить с цепи Верного. Телевизор почти ежедневно рассказывал и показывал успехи российской милиции в борьбе с добытчиками металла.

Костя узнал из передач, что самое большое количество розданных ваучеров в стране было скуплено ушлыми бизнесменами под собственность металлургических гигантов. Гордость советского народа Магнитка, Уралмаш, КМК попали в руки новых собственников, которые прекрасно понимали выгодность вложения ваучеров в акции тяжелой промышленности. А тут еще совсем рядом, в соседнем районе, происходили эпохальные события на металлоломовском фронте. Там в металлолом местные жители сдали железную дорогу.

В советское время через таёжный район построили железнодорожную ветку в соседнюю область, но не успели пустить поезда, как закончилась советская власть, и рухнули экономические цепочки производства чугуна и стали в европейской части страны из руды Курской магнитной аномалии и кузбасского кокса. Дорогу бросили без охраны, на разграбление. Начали разбирать рельсы с двух сторон от райцентра.

Как-то в самом райцентре ещё стеснялись на глазах начальства воровать. Когда сняли почти все рельсы, выяснилось, что на станции остался в тупике огромный железнодорожный кран, пожарный поезд и снегоочиститель. Эту технику получили давно и совсем недавно перегнали на новую станцию. Когда ломали дорогу, об этой технике никто и не вспомнил. Не дождались жители таежных поселков и пассажирских поездов. Губернаторы двух соседних областей решили на готовой насыпи построить автобан, благо, что нужен только асфальт.

Пока готовили проект и согласовывали его с десятками инстанций, мужики растащили почти все рельсы. Подбирались они уже и к контактной сети, но железнодорожники их опередили и поснимали провода сами. Увезли они и бетонные опоры. Стройку объявили ударной, выбили денег у президента и за два года дорогу построили. Теперь по ней раз в день проходят два автобуса и с десяток автомашин.

Возить-то нечего по опустевшей тайге. Жители, которые мечтали о железной дороге, видя, что её разбирают, поуехали кто куда, не дождавшись электричек. Оставшимся таёжникам досталась железнодорожная техника, и под ней сто метров рельсов. Местные жители были умельцами, как и в Костином селе, всё, что можно было отвернуть от этих махин, отвернули и сдали в местный пункт приема металлолома. Недалеко от села министерство обороны, так же как, и железнодорожники, тоже строило на века свои объекты.

В живописном березовом лесу, куда сельчане ходили всегда за грибами, двадцать лет строили бункер управления ядерными силами. Об этом ещё в советское время сообщил «Голос Америки». Но сил у военных достроить не хватало, как и не хватало сил двум вечно пьяным прапорщикам и трём солдатикам охранять стратегический объект. К военной точке потянулись люди за металлом.

За бутылку самогона жители села тянули со стратегического объекта цемент, арматуру, мотки телефонного кабеля, солдатские шинели и всё, что попадало под руки. Один фермер выменял на ящик водки «Распутин» походную полевую кухню, и теперь его свинство имеет обед из двух блюд.

По всей деревне дети пугали бабушек противогазами. Раз в месяц на военную точку никто из местных жителей не ходил. В тот день сюда из штаба прилетал вертолет с сухим пайком для служивых. Потом вертолёт не стал летать, наверное, кончился керосин, и охрана разбежалась. Одного прапора жена увезла по месту жительства, а второй, неженатый, оказался в любовных сетях бывшей доярки, которая его отмыла, привела в божеский вид и оставила для собственного пользования в домашнем хозяйстве.

Вскоре от бывшего стратегического объекта остался глубокий бункер, да какие-то бетонные блоки, которые ни один автокран мог поднять, хотя попытки их увезти были. Купол из металлоконструкций увезли сами военные, и теперь в земле зияла огромная яма, в которую стали падать охотники за металлом. Местный участковый уже поднимал с районными оперативниками со стометровой глубины два трупа.

Прокуратура заставила военных закрыть яму крышкой или выставить охрану. До сих пор ни то, ни другое не сделано. А совсем недавно, в начале лета, в селе появился новый источник халявного металла. Кто-то из мужиков вспомнил, что на военную точку когда-то прокладывали подземный кабель высокого напряжения. В селе разгорелась горячая дискуссия, которая грозила перейти в референдум с одним вопросом – кабель вдарит током или он, как и всё, к чему он вёл, обесточено и брошено без надзора.

Нашёлся умелец электрик, который померил напряжение, и «ура» - тока не было. Местные следопыты нашли трассу, определив её по травяному покрову, который отличался от окружающей местности. Покопали и на глубине около метра обнаружили толстый кабель в пластиковой оплётке. Копать было тяжело, тянуть трактором – рвался кабель. Наконец, один бывший мелиоратор додумался до решения этой важной проблемы.

За трактор «Беларусь» зацепили конный однолемешной плуг и пустили технику по следу кабеля. Плуг рвал дерн и давал дорогу для освобождения драгоценной находки. За световой день напряженной работы удалось вырыть шестьсот метров кабеля. Что с ним делать дальше – это уже отработанная технология по обжигу пластиковой и резиновой оплётки и высвобождения драгоценной меди.

Судя по удушливому запаху почти со всех подворий, – добычу разделили по-братски на всех трудящихся. Но жадность человеческая неистребимое свойство, и один из охотников решил выйти на промысел в одиночку. Охота оказалась неудачной – трактор с плугом он уронил в овраг, не замеченный им в ночи. Утром нашли технику, а под ней мертвого Костю-приёмщика. На похоронах соплеменника пропили половину выручки от сданной меди, а потом еще на оставшиеся деньги на халяву деревня гуляла целую неделю.

С. Сорочий Лог Июль 2010г.

Об авторе

Рассыпнов Виталий Александрович. Родился в селе Сорочий Лог Первомайского района Алтайского края в 1945 году. Доктор биологических наук, профессор Алтайского государственного аграрного университета.

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно