Живая - мертвая вода. Станут ли реки снова чистыми

Великая сибирская река Обь вошла в число самых грязных рек нашей страны, огорчило Минприроды РФ. Все из-за заводов, которые сбрасывают стоки без должного очищения. О том, действительно ли Обь потеряла свою чистоту, очистятся ли когда-нибудь реки и другом, корреспондент АиФ-Алтай поговорил с заведующим лабораторией водной экологии института водных и экологических проблем СО РАН Владимиром Кирилловым.

   

   

Самовосстановление течением 

Роман Алексеев, АиФ-Алтай: Владимир Викторович, как вы смотрите на то, что Обь отнесли к самым грязным рекам России?

Владимир Кириллов: В докладе Минприроды огромную реку захотели охарактеризовать одним абзацем. Усредненные данные оказались не теми, которые мы можем иметь по конкретному участку. К примеру, 26 августа мы с коллегами были с экспедицией в самом устье Оби в 150 км ниже города Салехарда. Река прошла 4 тыс. километров, собрала стоки с 3 млн квадратных километров – но там мы обнаружили действительно чистую воду! Произошло биологическое самоочищение – это не говоря уже про контакт с воздухом, окисление, в результате которого многие вещества оседают на дне. Взять хотя бы Новосибирск, мегаполис, невероятный загрязнитель, но буквально 100–150 км ниже по течению, и вода снова очищается. В 1998 г. в Бийске на фабрике в канализацию нечаянно попало 10 тонн солярки. Она попала на очистные сооружения, погиб весь биологический блок. Даже в Барнауле ждали последствий и собирались ограничивать потребление воды, но в итоге загрязненная вода до города не дошла – загрязнение осело, переработалось, разложилось.

– Часто приходится слышать, что мир настолько изменился, что окружающая среда уже никогда не будет прежней, но вы говорите о восстановлении рек – сколько на это потребуется времени?

– Время восстановления зависит от многих факторов, в том числе от того, что это за водоем, насколько он большой. Вспомните Байкал, вода в его южной котловине обновляется раз в 60 лет, а в северной на это потребуется 300–500 лет. Вода со стоками целлюлозно-бумажного комбината, который там работал больше полувека назад, обновилась только один раз… Наше Телецкое озеро обновляется раз в семь лет. А в реках вода – примерно раз за две недели, если смотреть в целом. Но обновление воды в реках тоже интересный фактор – вода пришла сверху. Какая она пришла – вопрос другой. Можно говорить, что в некоторых случаях большие реки чище мелких, потому что там больше воды, которая разбавляет загрязняющие вещества. Взять, например, реку Алей, в которую в свое время попадали сточные воды горно-обогатительного комбината. Потом сам Рубцовск, крупный промышленный центр, который долгое время сбрасывал сточные воды вообще без очистки. Это привело к тому, что Алей ниже Рубцовска, по выражению ихтиологов, был «мёртвой рекой». В то же время он, впадая в Обь, особо не влиял на качество воды, потому что Обь несоизмеримо больше.

«Хорошая наука – всего четыре буквы»

– Вы были одним из тех, кто участвовал в оценке возможных последствий от строительства электростанций в Сибири, расскажите, что это за история?

– Это было начало моей научной деятельности, 1977 год. В Красноярском крае есть запасы бурых углей, их хотели использовать для получения электроэнергии. Это был один из первых случаев в нашей стране, когда прежде, чем строить, начали разрабатывать прогноз, в том числе и по биологии – как строительство отразится на водной среде. Так я оказался востребован в разработке прогноза еще студентом Новосибирского университета. С тех пор и занимаюсь водной экологией. Кстати, тогда планировалось построить 32 тепловых электростанции небольшой мощности, но получалось, что они дадут слишком много выбросов в атмосферу. Тогда решили построить восемь мощных станций. Чтобы понимать размах – по аналогичному проекту была построена станция на газе в Сургуте, там только котел 100 м высотой. Но угольная была построена лишь одна в красноярском Шарыпово, и то в усеченном варианте – два блока из восьми, зато с трубой в 360 метров.

   

   

– А как вы вообще выбрали для себя эту сферу?

– Случайно повезло. Я учился в Новосибирске, правда, в физико-математической школе, и к нам приходили ученые из институтов Академгородка. Как раз те люди, которые занимаются поиском научной истины, в том числе биолог Григорий Моисеевич Дымшиц. Чтобы было понятно, он говорил попростому; рассказал, что вообще весь геном человека, по сути, состоит из четырех букв АГТЦ (аденин, гуанин, тимин и цитозин). Я тогда подумал, что это хорошая наука – всего четыре буквы, много учить не надо, и вот уже почти 50 лет я этим занимаюсь. Кстати, тогда он не одного меня сбил с толку, вернее, с физики на биологию.

– Какие открытия удалось сделать?

Вы знали, что грязь с Большого Ярового озера с 90-го года не используется в лечебнице, которая стоит на берегу? Да и купаться там – боже упаси. Все дело в том, что почти 80 лет туда сливали сточные воды химкомбината.

– Научная деятельность и открытия не всегда встречаются. Можно всю жизнь заниматься научной работой, но не сделать открытия – результат работы состоит в другом. Например, водные проблемы… Вы знали, что грязь с Большого Ярового озера с 90-го года не используется в лечебнице, которая стоит на берегу? Да и купаться там – боже упаси. Все дело в том, что почти 80 лет туда сливали сточные воды химкомбината. На днях мы выступили с докладом на общественном совете Росприроднадзора, и будем просить средства на очистку берегов и самого этого озера – почти 900 млн рублей. Если удастся очистить Яровое, я буду чувствовать определенное умиротворение.

Не лучшее место для жизни

– Алтай называют одним из последних островков чистой природы, а как обстоят дела с водой, можно ли ее пить из горных рек?

– Если это речка, надо посмотреть, откуда она течет. Есть случаи, когда горная река с содержанием радона была источником радиационного заражения. Говорят, раз родник – значит, чистая вода, но в ней легко могут оказаться тяжелые металлы. Даже ледниковые воды могут нести загрязнение, которое когда-то пришло по воздуху; мы находим вещества, которые пришли когда-то из вулканов, не говоря уже об испытании ядерных устройств. Биологическое загрязнение тоже существует.

– А как обстоят дела с водопроводной водой?

– На выходе с водоканала вода ничуть не хуже, чем в водопроводе Лондона. У нас загрязнять её могут старые трубы, процесс обновления которых ещё не завершён. У меня дома стоят трехлитровые банки с водопроводной водой, я ее отстаиваю, чтобы ушёл газ после хлорирования. Кипячение приводит к осаждению различных веществ, в том числе тех, которые нужны организму. В некоторых случаях, если речь не идет про какие-то заболевания, водопроводная вода, биологически ценная, намного лучше для человека, чем очищенная от всего бутилированная артезианская. Если есть проблемы со здоровьем, возможно, стоит пить бутилированную. Но опять же – смотря какую. Если в дороге, я пью только газированную воду, потому что углекислый газ является консервантом, она дольше хранится.

– Говорят, главная причина загрязнения среды – человек. Вы с этим согласны?

– Человечеству не надо исчезать с планеты, чтобы она могла очиститься. Главная ошибка человека в том, что он стремится в города. Концентрация одного вида в одном месте – предпосылка к ухудшению среды. Города– наихудшие места для проживания человека. Ну и, конечно, есть ряд нерешаемых на сегодня экологических проблем. Чтобы с ними справиться, нам нужно вырастить новое поколение с другим экологическим сознанием.