– Моя родина – Выпасы, – говорит пенсионер Михаил КАМАРДИН и показывает соответствующую строчку в паспорте. – В народе это место называли ещё Сиблогой. Видимо, по аналогии с Сиблагом: сюда, в тридцатых, когда началась коллективизация, ссылали зажиточных кулаков. Жили они сначала в землянках. А потом стал наш посёлок относиться к Ребрихинской межрайонной конторе «Заготскот».
Сегодня на картах Алтайского края этого посёлка, располагавшегося когда-то между сёлами Рожин Лог и Ворониха, нет уже с 60-х годов. Только у многих сверстников Михаила Федотовича осталась память о том, что здесь прошло их военное детство.
Родословная
Отец Камардина, Федот Григорьевич, был на 31 год старше его матери. Остался он вдовцом с двумя детьми. У мамы, Марфы Ивановны, тоже был опыт семейной жизни. Правда, недолгой. В двадцать лет она убёгом вышла замуж (надоело жить в одном доме с мачехой), а через три дня вернулась – не «пожилось» им с молодым мужем.
Где уж приметил Федот Григорьевич молодую суженую – не известно, но однажды пришёл на занятия ликбеза и прямо из-за парты увёл её к себе в дом. Ну, а со временем у них трое общих детей родилось – дочь Анна и сыновья Михаил и Андрей.
– В семье долг и ответственность нужно чувствовать, вот тогда это будет любовь! – уверен Михаил Федотович. – А то как сейчас: сегодня одна, а завтра – другая. Какая ж это любовь?!
Про отца он помнит только смутные эпизоды: как вместе с ним прятались от мамы, как приносили ему на пастбище обеды. Мама рассказывала, что отец был на хорошем счету, потому что работал ударно – по 600 овец за сезон выращивал при норме 200. За это в 1939 году его даже премировали поездкой на сельскохозяйственную выставку в Москву.
– Мы, дети, звали его не отцом и не тятей, как это было принято в деревнях, а папашкой, – вспоминает Михаил Федотович. – Лица его совсем не помню. Мне шёл пятый год, когда началась война, и отца забрали на фронт.
За неграмотного Федота Камардина письма писал земляк, с которым вместе служили на Калининском фронте. Дома знали: был отец ранен, лежал в госпитале. После лечения его направили на Ленинградский фронт. Погиб Федот Григорьевич под Старой Руссой.
– Я долго разыскивал место его захоронения, – рассказывает Михаил Федотович. – В документах было сказано, что общая могила находилась в нескольких километрах от деревни Верёвкино. Я писал в 90-х годах, спрашивал, как туда проехать, но мне приходили ответы, что мой отец в списках захороненных не значится. Дескать, его перезахоронили в другой деревне. Мы со старшим сыном искали по Интернету, где это, но доскональной уверенности нет. В документе указание «разместить прах», но было ли выполнено это указание – сказать сложно...
Атака хищников
Михаил Федотович рассказывает об отчем доме так, будто видит его перед глазами: «Хата большая. Вот здесь, в переднем углу, кровать стояла. За ней – сундук. Стол большой, две лавки и печь русская».
Зимой 1943 года на их Выпасы случилось нашествие волков. Только и разговоров в посёлке было, что у кого-то серые разбойники корову зарезали. Причём не съедали, а просто вымя вырывали. У других овечкам горло перехватили…
Мать их овец в сени деревянные завела, а корову определила прямо в жилую комнату. А корова у них была здоровая, как паровоз. Почти всё место заняла. Ночью волки по крыше хаты ходили, скребли когтями, видимо, лаз хотели вырыть. Страшно…
И защиты ждать было неоткуда – практически все поселковые мужчины ушли на фронт. Женщины всю работу на себе тащили. А заключалась она в следующем: животных, которых колхозы, совхозы и частники сдавали на мясо, принимали в поселковом «филиале» Ребрихинской Заготконторы. До осени их доращивали, выгуливали. Ежемесячно скотину взвешивали, ведь в зависимости от привесов работникам платили зарплату. В этом было их большое преимущество перед колхозниками: те работали за «палочки»-трудодни, а здесь хоть ма-а-аленькие, но живые деньги платили. В октябре скот своим ходом гнали на мясокомбинат в Семипалатинск.
Марфа Ивановна пропадала на работе целый день, а ночью ещё сторожила. Дети оставались одни на домашнее хозяйство. В шесть лет Миша уже сам правил косу. Были ребятишки ответственны и за 15 соток огорода. Вспоминает Михаил Федотович, что однажды не было у них картошки на посадку. Пришлось покупать: за четыре пуда картошки телёнка отдали. Не пригодную для посадки – с ноготок – мама мыла и на противне запекала в печи. Ничего вкуснее той, нечищеной простой картошки он не помнит.
Общее горе
Сестра Аня три раза начинала ходить в школу. Та находилась в соседней деревеньке. Каждый день по 3,5 километра туда и столько же обратно. До зимы доходит, а как снег выпадет – ходить не в чем, кончилась учёба.
Но в 1944 году в посёлок приехала учительница Анна Михайловна. Несмотря на сложное время, нашли где-то дом, пригодный для школы, привезли его в Выпасы, поставили в центре улицы. Учила Анна Михайловна всех детей сразу: два человека сидели во втором классе, пятеро в первом...
А ещё тогда дети с 7 лет, как говорит Михаил Федотович, должны были «работать на государство». Тем самым они помогали Родине победить врага, а хозяйству – выжить. Например, собирали сено в копны на сенокосе. Всё вручную – бери больше, кидай дальше.
Поселковые никогда не покупали никаких верёвок. Сами сеяли лён, мяли его, сучили и крутили верёвки. А дети должны были прополоть лён, а когда вызреет (обычно в конце сентября), дёргать его. Потом лён аккуратно расстилали на траву. Так он лежал до ноября, до снега. Вылежавшийся лён собирали в снопы, сушили и вешали под навес. Зимой женщины в общественной бане начинали этот лён мять. И часто все вместе за работой пели.
Но очень часто женщины их посёлка выли. Это был верный знак, что в чей-то дом пришла похоронка. Тогда туда сбегались все-все и продолжали выть сообща.
– Из тех мужчин, которые ушли воевать, вернулись только Полухин Александр Емельянович и Бартенев Кузьма, – говорит Михаил Федотович. – Остальные погибли. Я помню Сафронова Романа, Ульянкина, отца и сына Сергеевых – Владимира и Михаила, Серебренникова Петра Андреевича, моего отца Камардина Федота Гргорьевича…
К слову
Старшая сводная сестра Михаила Федотовича – Мария – жила в посёлке Выпасы и умерла здесь в 1955 году. Сводный брат Николай жил в Алейске, воспитал троих детей. Сестра Анна жила в селе Рожин Лог, воспитала четырёх детей. Младший брат Андрей живёт под Киевом, он – отец двух дочерей. Сам Михаил Федотович 35 лет проработал на заводе «Ротор», вырастил двух детей.
Смотрите также:
- Крепка корнями. История одной немецко-украинской алтайской семьи →
- Григорий КУЗНЕЦОВ. Последняя пристань →
- Григорий КУЗНЕЦОВ. Дорогой подарок →